Трудно удержать - Кристи Бромберг
Мысленно я сопротивляюсь, но в то же время приоткрываю губы, чтобы прикоснуться своим языком к его. Мое тело реагирует раньше, чем разум.
Первый поцелуй всегда особенный. В нем прячется намек на то, подходите ли вы друг другу. Первое предположение о том, затрепещет ли все внутри, отдастся ли болью в сердце, побудит ли вцепиться в его рубашку. Молниеносное осознание, захотите ли вы повторить это или же предпочтете уйти не оглянувшись.
Проблема лишь в том, что, когда поцелуй – каждый его мягкий и требовательный момент – заканчивается, мне приходится взглянуть в полные веселья глаза Раша и признать, что держаться от него подальше будет куда сложнее, чем я думала. Несомненно, между нами есть химия.
Но… Я должна оставаться сильной. Сопротивляться. Держать все под контролем.
Я могу попытаться. Черт возьми, я просто обязана это сделать, но Раш Маккензи точно сильнодействующий наркотик – вызывает зависимость после первого же раза.
– Мы можем и работать вместе, Леннокс, – начинает он. Из-за акцента последний слог в моем имени звучит выше. – И спать.
– Никто не говорил, что я собираюсь с тобой спать. – Слова звучат глухо, слетая с губ, которые жаждут еще одного поцелуя.
Раш криво улыбается, а короткий смешок, который он издает, олицетворяет собой смесь высокомерия и желания.
– А тебе и не надо этого говорить.
В этот момент Кэннон зовет Раша предстать перед журналистами и публикой.
Я выдыхаю, только когда он поднимается по лестнице… Хотя до этого даже не осознавала, что не дышу.
Раш с важным видом выходит на сцену под рев толпы, которому поспособствовал Кэннон, и берет микрофон. Я же пытаюсь убедить себя забыть о поцелуе, но голос Раша проникает в каждую мою мысль.
Я не могу отказаться от такой профессиональной возможности, лишь бы получить от него желаемое.
Многие утверждают, что женщины слабы, так как отвечают на поцелуй мужчины. Слабы, так как у нас, попавших под их чары, подкашиваются колени. Я же считаю, что подобную точку зрения лучше слать к черту. Мы сильные. Тем или иным способом мы добиваемся желаемого. Не важно – когда мужчина берет или когда мы, женщины, соглашаемся это принять. В этом есть сила. Неподвластная времени, непоколебимая красота.
Нас называют стервами, если мы сопротивляемся, глупыми и слабыми – если сдаемся слишком быстро. Но если мы жаждем прикосновения мужчины, тут же становимся шлюхами. Если нам нравится заниматься сексом.
Если нам нравится, когда нам доставляют удовольствие.
Что ж, меня можно отнести ко всему вышеперечисленному. Я сильная, но не стыжусь признаться, что временами бываю слабой, и черт меня побери, если я не чувствую себя потрясающе, когда ложусь в постель с кем-то, кто не только получает удовольствие, но еще и любит его доставлять. С того момента, когда я впервые взглянула на Раша, я знала, что однажды мы сольемся в клубке простыней и переплетенных конечностей.
Его хищный взгляд, грубоватая хриплость голоса, которая подчеркивает восхитительный акцент, и то, как мое тело интуитивно реагирует на все в нем, говорят о том, что нам суждено исследовать наше влечение.
Думаю, я смирилась с этим фактом за те несколько секунд у бассейна.
Я усмехаюсь, потому что нет смысла отрицать – у нас будет секс. Пусть это все усложнит, а его дерзкое высокомерие не перестанет меня раздражать, но я буду удовлетворена.
И прямо сейчас я не имею ничего против. Я могу быть как спортивным агентом, так и женщиной со своими предпочтениями. И я горжусь каждой составляющей.
– Леннокс?
Я, отвлеченная от своих мыслей, издаю самый нелепый звук, когда замечаю, что Кэннон протягивает мне руку со сцены.
– Давай же, – говорит он. – Я хочу представить тебя как члена команды.
– В этом нет необходимости. Правда. Я не против того, чтобы остаться в тени.
Хотя, может, мне и стоит взять его за руку и позволить вывести себя в свет софитов. Может, публика, следящая за нами с Рашем, предотвратит то, что должно случиться. Может, понимание того, что Кэннон, Финн, другие клиенты и моя семья будут видеть нас вместе, удержит меня от желания перейти от профессиональной деятельности к личной.
Ну что за неразбериха.
Или нет.
Кто же знал, что мы встретимся и будем вместе работать? Кто же знал, что он станет лакмусовой бумажкой, определяющей, преуспею я в достижении своих целей или нет?
Пока я беспокоюсь о том, как все воспримет общественность, Рашу плевать на чужое мнение.
Возможно, стоит взять с него пример.
Возможно, до тех пор, пока я счастлива, остальное не имеет значения.
Глава 13. Леннокс
– Интересный поворот событий, – бормочет Джонни, заходя в гостиную, где я, сбросив туфли, уселась на диван не самым женственным способом. Он ставит на столик бутылку вина и бокал. – Не хочешь рассказать?
Глядя на него, я жду еще одного язвительного комментария, но, так и не получив его, пожимаю плечами.
– Очевидно, мы не догадывались, что приехали сюда по одной причине.
– В это я готов поверить, но все еще никак не пойму, зачем вмешивать во все это агента.
– Долгая история.
– Уверен, так и есть, – он бросает взгляд на экран своего телефона. – А мне еще нужно заехать за Хайди, да и столик я заказал на восемь.
– Хайди? – спрашиваю я.
– Увлечение месяца, – смеется он, хватая ключи. Я же снисходительно улыбаюсь. Джонни хороший парень, но тот еще дамский угодник. В колледже я не раз видела, как он разбивал сердца, даже утешала некоторых его бывших. Тем не менее Джонни такой, какой он есть. – Возможно, однажды я встречу ту, с которой захочу побыть дольше, но пока что пользуюсь тем, что несусветно богат и невероятно красив.
– А как начет «ужасно самоуверен»?
– И это тоже.
– Ты же знаешь, что мода на расстегнутые рубашки осталась в семидесятых? – замечаю я, глядя на пять дюймов открытой кожи.
Звонит мой сотовый, и, когда я вижу на экране имя Финна Сандерсона, на моем лице, должно быть, отражается испуг.
– До скорого, – одними губами произносит Джонни и, чмокнув меня в макушку, направляется к двери.
– Если ты звонишь мне, чтобы извиниться, то можешь не стараться, – говорю я вместо приветствия.
– Тебе действительно нравится изображать из себя оскорбленную до глубины души женщину? – усмехается Финн.
