Трудно удержать - Кристи Бромберг
– Не думаю, что твое самолюбие вообще можно задеть.
– Виновен, – отвечаю я и с застенчивой улыбкой вскидываю руки. – Но поскольку Кэннон сказал, что мое счастье – твоя обязанность, меньшее, что ты можешь, – это сохранить улыбку на твоих великолепных губах.
Она одаривает меня усмешкой, ради которой я так старался, но при виде нее у меня сжимаются яйца.
– Уверяю тебя, в контракте не обозначено, что делать тебя счастливым – обязательное условие.
– Обозначено. Я видел, – не в силах удержаться, я придвигаюсь ближе и заправляю выбившуюся прядь волос ей за ухо. Я слышу, как от моего прикосновения она судорожно вздыхает, и понимаю, что не пройдет много времени, как эта женщина будет извиваться подо мной. Только вот не уверен, что именно в ней вызывает столь острое желание. – Ну так что скажешь? Стоит ли нам составить список всех способов, с помощью которых тебе удастся меня осчастливить?
Леннокс приподнимает бровь, а на губах ее появляется улыбка.
– Я польщена. Честно, – говорит она тем же чопорным, но раздраженным тоном и отступает на шаг. – Но между нами ничего не будет.
Комнату наполняет мой смех, когда я отхожу, чтобы снова усесться за стол.
Что-то изменилось во взгляде Леннокс. Пусть она и хочет меня, но теперь кажется отстраненной.
Что, черт возьми, произошло за последние двадцать четыре часа? И как теперь вернуть все на свои места?
Брось ей вызов.
Желание посоревноваться у Леннокс Кинкейд в крови. Так между нами снова полетят искры.
Взяв в руки ручку, я одариваю Леннокс дьявольской усмешкой.
– Приступим к составлению списка?
Глава 12. Леннокс
Настроение у меня ужасное.
Нацепив улыбку, я стою рядом с Рашем, пока Кэннон рассказывает о рекламной кампании, но его слова не вызывают у меня и капли восторга.
Ни капли.
Честно говоря, я уже жалею, что взялась за эту работу, но не готова признать это. Ведь тогда слова сестры о грязной репутации Кэннона подтвердятся… А она и так всегда права.
Но поскольку я сама подписала контракт, не уточнив всех деталей, мне за это и отдуваться.
Поэтому я ворчу, кажусь неприветливой и ненавижу все, что происходит за день.
Я ненавижу, когда планы меняются и кто-то велит мне отступить от уже подготовленной программы.
Так теперь, например, мне необходимо забыть Раша.
Но как доказать, что все вокруг не правы? Как можно заявить, что я не сплю с клиентами, а потом затащить в постель того, с кем мне поручили подписать контракт?
Что еще? Чертов Раш. И обворожительная улыбка, которой он одаривает меня, пробираясь сквозь толпу. То, как, проходя мимо, он наклоняется, чтобы с акцентом, от которого подкашиваются ноги, прошептать что-то, способное вызвать у меня улыбку.
Он совсем не облегчает положение.
Не помогает сдержать обещание, которое я дала себе в тот момент, когда он зашел в конференц-зал и Коннор «представил» нас друг другу. При следующей встрече я сказала, что карьера для меня важнее физических потребностей, так что я не упущу возможности, которую предоставила мне ВЛПС.
Во многих отношениях тот факт, что я нахожусь вдали от семьи, упрощает задачу. Здесь я не чья-то дочь или сестра. Так что могу украсть Раша у Сандерсона и обеспечить «КСМ» звездного клиента без вмешательства отца.
Я стою за сценой, пока Кэннон все вещает и вещает в ожидании появления SportsCenter [7], которое, я уверена, он предусмотрел, чтобы все приложенные усилия окупились.
Но если он так и продолжит болтать, то публика потеряет интерес.
– Ну привет, – нежный шепот Раша достигает моих ушей одновременно со всем остальным: запахом его одеколона, ощущением его рук на моей талии, теплом его дыхания на щеке.
Я тут же напрягаюсь, хотя все, что хочу сделать, – это либо прижаться к нему, либо повернуться и зацеловать до потери сознания.
Ничего из этого не подходит.
– Ты что, избегаешь меня, Кинкейд?
– Конечно, нет.
– А мне кажется, да. Видимо, ты все еще злишься из-за списка, что я составил в конференц-зале, – в его голосе слышится нотка веселья, мне же приходится сдерживать игривое настроение.
Если начну кокетничать в ответ, все только усложнится.
– Твой список смехотворен.
– Позволю себе не согласиться, – возражает Раш. Он становится рядом, но все еще придерживает меня за талию одной рукой. – Отвезти меня на групповой просмотр матча [8]. Показать, почему американцы так любят класть во всё кубики льда. Прокатиться на «мускулистом авто» [9]. Позавтракать целой горой блинчиков.
– Смехотворно. Я же тебе не тур-гид, – хихикаю я и делаю шаг назад, чтобы отдалиться как от него, так и от его губ, на которые не перестаю бросать взгляды.
– Для тебя я мог бы сделать отельный список, – Раш сокращает дистанцию, которую я только что создала. – Список вещей, которые осчастливили бы меня даже больше… но такое не стоит записывать на бумаге. – Он постукивает себя по виску. – Этот список хранится прямо здесь.
В голосе Раша слышится самоуверенность, его взгляд становится соблазнительным и, клянусь, ниша, в которой мы стоим, вдруг уменьшается раз в десять.
Я слышу, как проглатываю ком в горле, даже несмотря на громко пульсирующую в ушах кровь. Тем не менее я отказываюсь сдавать позиции.
– Раш. Я не могу. Нам нельзя. С моей стороны это было бы непрофессионально.
Когда он сжимает мою талию, мое тело загорается от этого прикосновения. Раш наклоняется и шепчет так, что его дыхание щекочет мне ухо:
– Мне нравится, какой чопорной и правильной ты притворяешься. Юбка-карандаш, высокие каблуки, а еще то, как ты расправляешь плечи. Правда, мне нравится. Честно говоря, даже не знаю, что мне больше по вкусу: когда ты выглядишь вот так или когда смотришь на меня, как тем вечером, просто умоляя тебя поцеловать. Но…
– Не смотрела я на тебя так, – еще как смотрела. – Да ладно тебе. Ты слишком высокого о себе мнения.
Его низкий рокочущий смешок сам по себе является искушением.
– Продолжай убеждать себя в этом, Леннокс, но нам обоим известна правда. – Раш скользит рукой по моему телу, пока не кладет ее на мое бедро. Из его горла вырывается тихий стон, который у любого другого мужчины прозвучал бы грубо, но в его устах полон соблазнения. – Сегодня ты такая замкнутая, будто чертовски боишься отдаться тому, чего так хочешь. А хочешь ты меня.
– Ты…
Когда губы Раша накрывают мои, я
