Жаркое лето Хазара - Агагельды Алланазаров
– Дядя!
– Дочка! – Хасар ласково обнял за плечи шуструю девчушку. Но не успел он ей и слова сказать, потому что увидел, как из задней дверцы машины с трудом протискивается грузное тело матери.
– Ого, оказывается, и мама приехала! – обрадовано воскликнул Хасар. Подойдя к матери, обнял ее за плечи, поздоровался и стал справляться о ее здоровье. Оказывается, мать приехала утренним поездом и пошла не к нему, а к внуку, там она попила со сватьей чаю, после чего приехала сюда.
Хасар переживал, что мать в столь почтенном возрасте отправилась в неблизкий путь.
– Мама, вы тоже приехали?
– Приехала, сынок.
– Вам не стоило беспокоиться. Состояние дяди удовлетворительное. И потом, я ведь сам присматриваю за ним.
– Так-то оно так, но я решила своими глазами его увидеть. И потом, я и с вами давно не виделась, порядком соскучилась, поэтому взяла и приехала.
Хасар понял, что, узнав о предстоящей операции, мать не смогла усидеть на месте. Да и брат ее знает, в каком она состоянии, с трудом по дому передвигается, не стал бы он обижаться, если бы она не смогла навестить его. И уж если на то пошло, разве не ее сын вместе со своей семьей ухаживают за ее братом?!
Узнав, что брату предстоит операция, не смогла спокойно сидеть дома и ждать. Даже если ты стар, брат есть брат.
Хасар намеревался делать операцию сам. После проведенного полного обследования выяснилось, что «немец», воспользовавшись пустотами, образовавшимися в стареющем организме, пришел в движение и стал причинять дяде сильное беспокойство. Значит, надо разобраться с «немцем» прежде, чем он успеет «разобраться» со старым дядей. Пару дней назад он вместе с коллегами провел консилиум, и все пришли к единогласному мнению: нужна срочная операция!
Во время службы в Германии Хасар оперировал старшину, который, как и его дядя, носил в своем теле немецкую пулю. Конечно, ему тогда нелегко пришлось, ведь такую операцию он проводил впервые. Но сейчас, перед такой же операцией, Хасару было приятно вспомнить, что впоследствии тот старшина служил в его части и находился в строю. Хасар испытал приятное чувство собственной значимости.
Перед самой операцией Хасара неожиданно вызвал к себе начальник госпиталя. Ему было известно, что сегодня будут оперировать дядю Хасара. Но он был обижен на хирурга за то, что тот не послушался его и не стал оперировать указанного начальником человека, зато так старается для собственного дяди. Понимая, что эту операцию нельзя задерживать, он все же решил показать, кому из них принадлежит власть.
Хасар никак не мог понять, для чего его вызывает начальник в тот момент, когда он направляется в операционную. "Что такое срочное понадобилось ему от меня?" – недовольно подумал он, тем не менее, велел своим ассистентам идти в операционную, пообещав присоединиться к ним сразу же после встречи с начальником госпиталя. Начальник госпиталя и в самом деле испытывал к Хасару неприязнь, он считал его человеком, не умеющим жить по правилам сегодняшнего дня.
Начальник встретил Хасара с недовольным видом, его глаза, превращающиеся в щелочки, когда он хмурится, исторгали яростный свет.
– Хасар Мамметханович, как понимать ваши действия? – требовательным тоном спросил начальник.
Хасар видел, что начальник чем-то недоволен, и даже подумал, что кто-то что-то мог наговорить ему, однако в тот момент не догадывался, с какой стороны задул холодный ветер.
С присущим ему спокойствием стал ждать, когда тот откроет причину своего недовольства. Начальник, у которого все внутри клокотало, долго ждать не заставил.
– Выясняется, что старик, которого сегодня будут оперировать, ваш дядя!
– Да, дядя, и что с того?
– Почему вы не поставили меня об этом в известность?
– Мой дядя, господин начальник госпиталя, в первую очередь больной. А лечить больных – наш долг. И потом, разве я обязан докладывать вам о каждом больном и степени его родства со мной? Даже если бы я это сделал, что изменилось бы?
– Изменилось бы, потому что, во-первых, все, кроме военнослужащих и членов их семей, должны лечиться в общих больницах, разве вам это неизвестно?
«Вон он откуда ветер-то задул! Ну что я за человек! Знал ведь, что этот не встанет на твою сторону, не поддержит тебя как коллегу. Надо было мне поставить его в известность, чтобы он от меня, а не от других узнал об этом!», – Хасар пожалел о том, что не пришел к начальнику госпиталя раньше.
Однако требовательный тон начальника задел Хасара, но он постарался не уподобляться ему и говорить спокойно:
– Возможно, вы ознакомились со сведениями о больном. Этот человек, подлежащий лечению как в больницах общего профиля, так же, и в первую очередь, имеет отношение к военному госпиталю. Он ветеран войны. В советское время было принято специальное постановление о лечении ветеранов войны в военных госпиталях. Это постановление не утратило силы и по сей день. А победу, за которую они проливали кровь и завоевали ее ценой собственной жизни, страна и по сей день празднует ежегодно.
– Тогда почему же ваш дядя не лег в военный госпиталь Балканского велаята?
Хасар чего угодно ожидал от начальника госпиталя, но не такой мелочности. Это разозлило его. Он почувствовал, как вспыхнули огнем кончики его ушей, так бывало всегда, когда он приходил в ярость. Смутные мысли роились в его голове, но сейчас он посчитал необходимым ответить начальнику госпиталя таким же тоном, найти для него такие же злые слова.
– Я вижу, вы не слушаете меня, господин начальник госпиталя? – Сам того не замечая, Хасар подбавил словам своим яду и пошел в наступление. – Я только что сказал вам, что этот больной не обычный больной, что, когда потребовалось, он отправился защищать Родину. А такие люди имеют право лечиться в военных госпиталях в любое время, когда у них в том нужда возникает. Наш госпиталь центральный, отчего же в нем не могут лечиться балканцы? Я горжусь тем, что у меня есть такой дядя. Он не из тех, кто в те годы всеми правдами и неправдами добывал «броню» и прятался за юбкой жены.
Хасар произнес эти слова, зная, что дед начальника госпиталя в годы войны не ушел на фронт по «броне», хотел досадить ему.
– И потом, в нашей стране нет такого разграничения, что марыйцы должны лечиться в Мары, лебапцы – в Лебапе, а жители Балканского велаята – в Балкане. И быть такого не может. И если кто-то надумает ввести такой запрет и нарушить целостность нашей страны, быстренько получит по шапке, в этом нет никаких
