Сладкий лжец - Кристен Каллихан
Выдохнув, я разбил еще одно яйцо.
– Я здесь, – согласился я. – И этого пока должно быть достаточно.
Она что-то промычала, и звук вышел неприятно похожим на мои собственные уклончивые «хм-м».
– Я больше не буду на тебя давить, Титу́. Только имей в виду, что здесь теперь живет молодая женщина, которая тоже одинока и не уверена в жизни.
Как будто я мог об этом забыть.
Глава пятая
Эмма
После внезапного ухода Люсьена – то есть побега из-за стола – я провела остаток времени, ведя неловкие беседы с Амалией и Сэлом.
Ни один из них не извинился за Люсьена, но я и не ждала, что они это сделают. Очевидно, с ним что-то происходило. Не мне было это исправлять – или его самого. Однако это не остановило меня от желания узнать его. Это беспокоило.
Я совершила долгую прогулку по тропинкам, петлявшим через сады с видом на море. К тому времени как я закончила, солнце превратилось в жидкий огненный шар, тонувший в море цвета индиго. Я понаблюдала за закатом, обхватив себя руками, чтобы согреться, а затем направилась к себе.
Я сказала Амалии, что планирую остаться на ужин, а когда вернулась, обнаружила на плите форму для запекания с чем-то горячим, бутылку красного вина и хрустящий багет. В форме оказался умопомрачительно вкусный петух в вине[35], которым я наслаждалась перед камином, обмакивая куски хлеба в густой темный соус и потягивая ароматное каберне.
Одно было ясно: меня собирались избаловать вкусной едой. Я чуть не пропустила маленькую белую коробочку в холодильнике, заметила ее только тогда, когда пошла убрать остатки ужина. Заинтересовавшись, я вытащила коробку и развязала красную ленту, которая удерживала ее закрытой.
Внутри лежал золотисто-желтый пирог с заварным кремом, таким гладким и блестящим, что он сиял в кухонном свете, будто маленькое солнышко. В центре пирога находилось крошечное сердце из взбитых сливок с листиком розмарина, пронзившим нежную серединку.
Обрадовавшись, я достала пирог и поставила его на тарелку. Он был слишком хорош, чтобы его есть, и мой рацион определенно не нуждался в большем количестве сладостей, но тут я вспомнила восхитительное карамельно-сливочное наслаждение от дневных угощений и не смогла устоять.
Заварной крем аккуратно отделился, кромка чуть-чуть осыпалась. Закрыв глаза, я провела ложкой по губам и застонала. Терпко-сладкий лимон, яркий, как заря, играл с нежным кремом и маслянистой корочкой. Идеально сбалансированный, он скользнул по моему языку, точно поцелуй, неуловимо дразня, побуждая сделать еще один укус.
Зависнув над столешницей, я ела этот пирог с закрытыми глазами, кусочек за кусочком. Позволяла этому процессу волновать мою душу.
Ненормально проявлять эмоции по отношению к десерту, однако я поймала себя на том, что плачу. Вкус этого пирога странно напоминал надежду. Возможно, говорил он, все было бы хорошо, если бы такие вещи существовали в мире.
Кто-то вложил все свое мастерство и заботу в то, что не могло длиться долго, но приносило удовольствие в данную секунду. Мне тоже стало не все равно.
Ложка ударилась о пустую тарелку, и я со всхлипом открыла глаза. Я отказывалась облизывать тарелку. Но потом сдалась и провела по ней пальцем, чтобы поймать последнюю каплю заварного крема. Пососав палец, я поставила тарелку в раковину, затем схватила толстый свитер, который оставила на стуле.
После такого удовольствия я нуждалась в воздухе. Все еще взволнованная, но довольная, я вышла на балкон, выступавший из моей спальни. Отсюда я могла ясно видеть бассейн, находившийся внизу.
Он светился в темноте глубоким бирюзовым светом. По струйкам пара, поднимающимся от воды, стало ясно, что бассейн с подогревом, и я на мгновение подумала о том, чтобы пойти поплавать. Но я чувствовала себя слишком сытой, чтобы двигаться.
Вид был очаровательным. Фонари освещали тропинки, петлявшие по саду. Голос Эди́т Пиа́ф[36], печальный и такой горько-сладкий, уплывал в ароматную ночь. Положив руки на перила балкона, я слушала «Жизнь в розовом цвете»[37], и мне казалось, будто я нахожусь в классическом фильме. Я видела сценарий:
СТАРОЕ ПОМЕСТЬЕ В КАЛИФОРНИИ, НОЧЬ.
Молодая женщина задумчиво смотрит во тьму. Свитер висит на ее плечах, защищая от холода.
Меня так захватила фантазия, что я едва не упустила чью-то фигуру в тени у бассейна. Мужчина вышел на свет и уставился на воду. Одетый в джинсы и темную рубашку с длинными рукавами, он стоял ко мне спиной. Но я сразу узнала его рост и ширину сильных плеч. Люсьен.
Он поставил ящик с инструментами у лестницы бассейна и достал отвертку, чтобы затянуть болты вокруг основания. Сделав это, он отодвинул ящик в сторону и встал, чтобы размять мышцы, а после опустил руки.
Пока я пялилась на него, он смотрел на воду, будто она могла дать ему ответ. Какой, я понятия не имела, но внезапно вниз по моей спине поползла струйка беспокойства. Потому что он казался потерянным. Я могла ошибаться, но изучение языка тела было частью моего ремесла. Его язык тела буквально кричал о крахе.
Слегка выпрямившись, я подумала, не окликнуть ли его. Но что сказать? Я понятия не имела. Нужно оставить его наедине с собой. Я как раз собиралась это сделать.
Но тут он двинулся.
Все мысли вылетели у меня из головы, когда он стянул рубашку через голову, обнажив элегантный изгиб спины, напряженные мускулы, струящиеся под гладкой кожей. Руки, подобные рукам статуи греческого бога, высеченного из камня, потянулись вниз, и…
– О, святый боже, – с горячностью пробормотала я.
Люсьен скинул джинсы и обнажил задницу, которая, честно говоря, выглядела впечатляюще. Упругие ягодицы дрогнули, когда он одной ногой отшвырнул джинсы.
Отвернись. Убирайся отсюда.
Нельзя смотреть.
Я жаждала уединения, а сама откровенно пялилась на то, как Люсьен раздевается догола. Он тоже заслужил приватность. Но я не могла моргнуть. Не могла двинуться с места. Он был… прекрасен. Мои пальцы крепко вцепились в перила.
Свет бассейна придавал его коже неземной зеленоватый оттенок. Он повел плечами – уф… – а затем нырнул. Вода пошла рябью. Я дрожала от желания, пока наблюдала за ним, опускающимся на дно бассейна, – за бледной стрелой из плоти, проносящейся сквозь бирюзовое сияние.
Он совершенно бесшумно вынырнул на противоположной стороне бассейна, аккуратно повернулся, чтобы сделать круг. Идеально сложенный. С длинными сильными руками. Выполняющий чистые, уверенные движения.
Эдит Пиаф продолжала петь, пока Люсьен задавал устойчивый, но брутальный темп. Он плыл круг за кругом. У меня закружилась голова от
