Седьмая вода - Галина Валентиновна Чередий
Спустя неделю таких вот метаний я уже чувствовала, что реально рехнусь. С какой-то стати моя собственная советь ополчилась на меня и стала изводить упреками в том, что я ни разу даже сама не набрала его номер, не сделала ни единой попытки ему поверить. Испугалась, видишь ли, того, что он не захотел брать ту часть, что мною предложена, и потребовал все. Но ведь, в конце концов, я знала, с кем имею дело, давая себе позволение нырнуть с головой в стихию по имени Арсений! Надо было тогда думать, а не потом! Все эти потом, если, раньше, сейчас, позже, хорошо, плохо устраивали бесконечный бардак в моей голове и чувствах. Короче, я признала свое поражение в попытке разобраться в самой себе и поняла, что реально двинусь умом, если не случится в ближайшее время какое-то чудо чудесное, и я не обрету хоть каплю ясности и покоя. И без посторонней помощи мне, очевидно, не обойтись. Даже если никакого чуда так и не случится, я хотя бы прекрасно проведу время, уж в этом, набирая Лесю, была просто уверена.
* * *
Сквозь хохот и визг Настены я услышала шорох открывающейся входной двери Федоровых. Леся тут же подскочила с насиженного местечка на подоконнике и с радостной улыбкой покатилась встречать мужа. Поддерживая сидящую на закорках бандитку, я выдвинулась следом за хозяйкой, успев увидеть, как Рыж, потянувшись на цыпочках, целует Митю, без перехода и перерыва тут же ставя его в известность о наших грандиозных планах на нынешний день:
— Лю-у-уля-а-а, машину я сегодня забираю! И всех детей тоже!
— Ну, понятно, что того, кто в твоей пузене, ты забираешь, с этим даже я поспорить не могу. Пока. — Шон снимал с себя рюкзаки с кайтами и досками, за несколько секунд завалив немаленькую прихожую горами матчасти. — А полицейского забираешь тоже? Она же, вроде как, у бабушки сегодня должна быть. О, Русалочка, привет. Рад тебя видеть.
— Привет, Шон, — я еле удерживала гарцующую на мне Настену.
— Я не полице-е-ейский! Я принце-е-есса! Йии-х-х-ха-а-а-а! А бабушку мы тоже берем с собо-о-ой!
— А мне вообще-то на работу. Как бэ…
— На работу свою дуй на лонгборде! В костюме и на лонге — смотреться будешь отпадно! Девицы твои из канцелярии осыпят в очередной раз комплиманами. А мы едем на Утриш, и нас много — четыре прекрасные девушки плюс один прекрасный юноша-невидимка, — Леся привычным жестом погладила круглый животик, задрапированный складками яркого воздушного шифона.
Дмитрий пристально посмотрел на улыбающуюся жену и задрал левую бровь в ожидании продолжения тирады, которая не замедлила последовать:
— Че ты так бровями своими танцуешь выразительно? Мы нашу Русалку хотим выгулять, она там, оказывается, и не была ни разу. На дельфинчиков посмотрим, себя, красивых таких, покажем. А на выходные там жесть, что творится. Не хочу я по той давке. Лучше сейчас: и сезон толком не начался, и водичка чистая, и дельфины от толп не устали. Ой, там, кстати, в тумбочке деньги закончились. Положи туда еще, а?
Шон поперхнулся и в возмущении уставился в спину смешно покосолапившей в сторону кухни супруги.
— Рыжая, ты не обнаглела? Две недели назад я принес тебе зарплату. Ты ее уже всю спустила?
Моментально развернувшаяся на босых пятках, Рыж грозно уперла руки в бока и, выставив вперед пузико, стала теснить сердито сверкающего глазами мужа к входной двери:
— Так вот именно! Все по трудовому кодексу — две недели назад была зарплата, а сегодня должен быть аванс. Я же не на финтифлюшки какие ее спустила, а на важные и нужные в доме вещи. Вот сам скажи — тебе что, не понравился тот шкафчик в туалете, который так изумительно поместился в нишу над стиралкой?
— Понра…
— А полочки рядом с твоим любимым креслом что, не понравились? Как раз ты туда свои книжки, которые я вечно из-под кровати с твоей стороны выгребаю, и положишь.
— Лю…
— Нет-нет, ты скажи, но только честно, может, тебя не устраивает новая сушилка на балконе, вмонтированная в потолок и экономящая кучу места?
— Так. Стоп, — Шон поднял руки вверх в извечном жесте сдавшегося в споре с беременным ураганом мужчины. — Я все понял и осознал. Без тебя и твоих усилий я бы до сих пор жил в необорудованной пещере.
— И та была бы не твоей, а временно арендованной! — Леся победно фыркнула, тряхнула тяжелой гривой рыжих кудряшек и вернулась на кухню.
А подождавший, пока жена скроется с его глаз, Шон тихо пробухтел:
— А с подпитываемым гормонами инстинктом гнездования бессилен справиться даже Господь Бог.
— Что-что ты там ворчишь?
— Спрашиваю, тебе прям сейчас деньги нужны? — повысил голос Митя, заговорщицки подмигивая мне.
— Ну, если машина заправлена, то не особо — только на билеты всем, «мороженое дитям и цветы бабам», — умело скопировав акцент незабвенного Папанова, ответила Рыж, складывающая мытые фрукты и питьевую воду в огромную пляжную сумку.
Через двадцать минут мы гомонящей толпой вывалились из подъезда высотки на парковку. Женская часть семейки Федоровых выглядела как экзотические тропические птички — такие же яркие, громко галдящие, такие же искренние в своей радости, что даже их двоих было достаточно, чтобы мы воспринимались именно как праздничная толпа, в которой выделялся лишь один оплот невозмутимости и спокойствия, облаченный в строгий приталенный офисный костюм, кипельно-белую рубашку, дорогие туфли и… с длинной доской на колесах в руках.
На идущей параллельно городской набережной улице руливший от самого дома Шон припарковался и уступил место жене. Усадив ее на водительское сидение, мужчина лично проверил, на каком расстоянии находится кресло, отрегулировал зеркало заднего вида, заглянул в бардачок с аптечкой и вручил ей портмоне с документами.
— Лесь, пожалуйста, аккуратно. И не вздумай ехать через Дюрсо, растрясёт. Лучше через Анапу — дольше, но по нормальной дороге.
— А я хотела
