Преследуя Аделин - Х. Д. Карлтон
– Твою прабабушку, Джиджи, – объявляет она, выдергивая меня из моих мыслей. Я резко оборачиваюсь к ней, шокированная. – Она не просто умерла в этом доме, Адди, она была убита здесь.
Я не смогла бы удержать свой рот закрытым, даже если бы попыталась. Я подскакиваю вверх, и кресло-качалка резко ударяется о стену позади меня.
– Неправда, – бросаю я. Моя мать – кто угодно, но не лгунья.
Бабушка часто рассказывала о Джиджи. Ее мать была ее кумиром. Но она абсолютно точно никогда не упоминала о том, что Джиджи убили. Я спросила о ее смерти лишь однажды, и бабушка сказала только, что та умерла слишком рано. После этого бабушка замкнулась и не захотела продолжать разговор.
В то время я была слишком маленькой, чтобы придать этому какое-то значение. Я просто решила, что она все еще скорбит, и оставила все как есть. Мне и в голову не приходило, что смерть Джиджи могла оказаться трагической.
Мама вздыхает.
– Вот почему у твоей бабушки всегда была эта странная… одержимость поместьем. Она была еще ребенком, когда это случилось. Ее отец, Джон, больше не желал иметь ничего общего с этим местом, но твоя бабушка закатила тогда самую грандиозную в мире истерику и вынудила его остаться в доме, где была убита его жена, – она смотрит на меня, разглядывая, как забавно вытянулось мое лицо от ее оскорбительного замечания. – Это слова моего дедушки, не мои. По крайней мере, насчет истерики. В любом случае, как только она стала достаточно взрослой, он оставил ей дом и уехал, а она, как ты уже знаешь, продолжила жить в поместье.
Я снова стою лицом к окну, и начинающийся ураган уже постукивает по стеклу. Через несколько минут это станет ливнем. Раскаты грома достигают крещендо, а затем основание дома сотрясает громкий треск.
Что как нельзя лучше соответствует моему настроению.
– Тебе есть что сказать? – настойчиво спрашивает моя мать, а ее глаза пытаются пробуравить дыру в моей голове.
Я беззвучно качаю головой, пытаясь подобрать ответ. Мой мозг оцепенел и не способен на связные мысли.
На слова.
В нем абсолютно нет слов, чтобы описать то полное неверие, которое я испытываю сейчас.
Она снова вздыхает, на этот раз мягче и… сочувствующе, что ли? Может, мама и не лгунья, но и сочувствием она никогда не отличалась.
– Мой отец никогда не чувствовал себя комфортно, воспитывая меня здесь, но твоя бабушка настаивала на этом. Она любила Джиджи и не могла оставить этот дом. Он проклят. Я не хочу, чтобы ты поступила так же – привязалась к дому только потому, что любила свою бабушку.
Я сильно закусываю нижнюю губу, когда очередной раскат грома разрывает атмосферу.
Неужели Джиджи убил ее поклонник? Человек, которого она называла гостем и который приходил в ее дом и делал неописуемые вещи. То, чего она старалась не хотеть но все равно совершала.
Это был он? Играл ли он с ней все это время, чувствуя ее растущее влечение к нему, невзирая на то, что он делал и как пользовался этим?
Это объяснение – единственное, что имеет смысл.
Я разворачиваюсь лицом к матери.
– Того, кто убил Джиджи, нашли?
Мама качает головой, ее губы сжимаются в тонкую линию, отчего розовая помада трескается. Эти трещины гораздо глубже, чем может скрыть ее помада. Она тоже была разбита, хотя я никогда и не могла понять, почему.
– Нет, убийца до сих пор неизвестен. Тогда достаточных доказательств не нашли, и в те времена все сходило с рук легче, чем сейчас, Адди. Кто-то думал, что это был мой дедушка, но я точно знаю, что он никогда бы этого не сделал. Он очень любил ее.
Нераскрыто. Моя прабабушка была убита в этом самом доме, и никто так и не поймал ее убийцу. Ужас падает в мой желудок, точно камень в озеро.
Я уверена, что уже знаю, кто ее убил, но не могу открыть рта и рассказать об этом, пока не получу окончательного тому подтверждения.
– Где именно она была убита? – спрашиваю я, мой голос звучит глухо.
– В ее спальне. Которая, как бы тревожно это ни звучало, стала потом спальней твоей бабушки, – она делает паузу, прежде чем пробормотать. – А теперь и твоей, я не сомневаюсь.
И она не ошибается. Я заняла старую бабушкину спальню, и хотя она была полностью отремонтирована, у кровати по-прежнему стоял старый сундук, а в углу – зеркало в полный рост с орнаментом. Вещи, которые достались мне от Джиджи.
Кровать я купила свою собственную. Но четыре стены, в которых произошло ужасное убийство, – это та комната, где я сплю по ночам.
Это леденяще и немного жутко. Но, к ужасу мамы, этого недостаточно, чтобы заставить меня переехать. Или даже сменить комнату. Если это и делает меня ненормальной, то я прекрасно вписываюсь в нашу семью.
Джиджи влюбилась в своего преследователя – того самого человека, который в конце концов, вероятно, и убил ее.
А теперь у меня есть свой собственный. Единственный плюс в том, что я не настолько глупа, чтобы влюбиться в него.
Мама встает – это знак, что она собирается уходить. Ее каблуки стучат по шахматной плитке, пока она медленно идет к выходу.
Напоследок она бросает на меня еще один взгляд.
– Надеюсь, ты примешь правильное решение и покинешь это место, Адди. Здесь… опасно.
Когда дверь мягко закрывается за ней, стаккато шагов затихает. Я смотрю, как ее машина исчезает на подъездной дорожке длиной в километр, оставляя меня в этом большом, проклятом доме одну.
Внезапно последние слова моего преследователя становятся гораздо более зловещими.
«Мы скоро увидимся, маленькая мышка».
25-е мая, 1944
Сегодня мой гость заговорил со мной.
В первый раз с тех пор, как он начал приходить. Я была абсолютно потрясена.
Его голос такой глубокий. Такой заманчивый.
Когда он говорил, мне хотелось, чтобы он не останавливался никогда.
Я спросила его, почему он продолжает приходить и смотреть на меня. Он признался в своей любви ко мне.
В его желании обладать мной. Я спросила его имя, и он ответил.
Роналдо. Любопытное имя, но оно ему подходит.
Он не остался со мной надолго. Но попросил о моем поцелуе. Я колебалась, но все же позволила ему сделать это.
Мне стыдно признавать это, но в тот момент я совершенно не думала о Джоне.
