Преследуя Аделин - Х. Д. Карлтон
И если я не буду осторожна, то тоже исчезну.
– С вами все в порядке, мисс? – спрашивает он, делая шаг вперед.
Я инстинктивно отшатываюсь назад – к краю обрыва. Карие глаза мужчины увеличиваются до размеров блюдца, и он тут же останавливается и поднимает руки, будто пытается удержать меня от падения с помощью Силы. Он просто пытался помочь, а не напугать меня. А в ответ я испугала его до смерти.
Наверное, все это время так оно и было.
Я оглядываюсь назад, мое сердце замирает в горле, когда я вижу, как близко была к тому, чтобы оступиться. Все, что я чувствую в этот момент, – чистейший ужас. И как по часам, в моем желудке оседает знакомое пьянящее чувство, подобное воде, кружащейся в водостоке.
Со мной явно что-то не так.
Стыдливо делаю несколько шагов от обрыва и бросаю на него извиняющийся взгляд.
Я на взводе.
Красные розы теперь появляются везде, куда бы я ни пошла. С тех пор как я обнаружила стакан из-под виски и розу на своей столешнице, прошло три недели.
После ухода Дайи я долго стояла под горячим душем и за это время мне пришла мысль, что необходимо начать делать записи. Оставлять после себя какие-то показания. Так что, если я вдруг окажусь мертва или пропаду без вести, это раскроется.
К тому времени, как я выбралась из душа, пустой бокал с оторванными лепестками исчез, заставив меня похолодеть.
Я сразу же позвонила в полицию. Они отнеслись ко мне с пониманием, но сказали, что найденная роза в таких странных местах вокруг моего дома не является достаточным доказательством для того, чтобы они что-то предприняли.
С тех пор случаи участились. Я не уверена, в какой именно момент поняла, что у меня появился преследователь, но совершенно очевидно, что именно это и происходит последние три недели.
Я сажусь в машину, чтобы съездить в свое любимое кафе и поработать, а на сиденье меня ждет красная роза. Внутри закрытой машины, которая все еще была заперта, когда я к ней подходила.
Он никогда не кладет записок. Никаких посланий, кроме красных роз с обрезанными шипами.
Когда две недели назад начался ремонт, моя паранойя лишь усилилась. В доме побывало множество людей, ремонтировавших или менявших его части. Сюда входили электрики, сантехники, строители и ландшафтные дизайнеры.
Я заменила все окна в поместье Парсонс и поставила на все двери новые замки, но, как я и предполагала, это ничего не изменило.
Он всегда находит способ проникнуть внутрь.
Любой из людей, проходивших через мой дом, мог оказаться им. Признаться, я допрашивала несколько бедолаг, чтобы посмотреть, не будут ли они вести себя подозрительно, но все они лишь смотрели на меня так, будто я спрашивала, не продадут ли они мне немного крэка.
– Мэм? – снова обращается мужчина.
Я качаю головой в качестве жалкой попытки вернуться к разговору.
– Мне очень жаль, я просто не совсем в себе, – поспешно отвечаю я, успокаивающе разводя руками перед собой.
Я чувствую себя сволочью из-за своего поведения.
Если бы я упала, бедный парень, наверное, винил бы в этом себя. Меня легко могла подставить земля, или я сделала бы слишком большой шаг и разбилась бы насмерть только из-за его беспокойства.
Он бы прожил остаток жизни с чувством вины, и кто знает, что бы с ним стало из-за этого.
– Понятно, – говорит он, все еще глядя на меня немного настороженно. Он чешет плечо большим пальцем. – Ну, мы вернемся завтра, чтобы установить перила.
Киваю, переплетая пальцы.
– Да, спасибо вам, – негромко отвечаю я.
Я буду горевать о том, что чуть не разрушила его жизнь, когда он уйдет, и хотя он кажется невероятно милым, я со всей уверенностью могу сказать, что он желает только одного – просто оказаться подальше отсюда. Но его доброта перебарывает. Или это настойчивая потребность убедиться в том, что он уйдет не с чувством вины.
– Может быть, вы хотите, чтобы я кому-нибудь позвонил?
Улыбаюсь и отрицательно трясу головой.
– Я знаю, это выглядело скверно, но, уверяю вас, я не собиралась прыгать.
Его плечи опускаются на пару сантиметров, а морщины на лице разглаживаются от облегчения.
– Это хорошо, – кивает он. Парень уже начинает поворачиваться, но потом останавливается. – О, вам там принесли розы.
Мое сердце замирает на целых пять секунд, прежде чем переходит на повышенную передачу и взлетает вверх по моему горлу.
– Что? Кто?
Он пожимает плечами.
– Я не знаю. Они уже были, когда мы вернулись с обеда. Я совсем про них забыл. Могу принести…
– Нет, все хорошо! – поспешно перебиваю я. Его челюсти смыкаются, и на его лице появляется еще одно странное выражение. Этот человек определенно считает меня сумасшедшей.
Он снова кивает с обеспокоенным взглядом, затем разворачивается и уходит назад по направлению к входу в поместье. Тяжело вздохнув, я жду, пока он не скроется из виду, и только после этого иду обратно.
Было бы странно идти сразу следом за ним, когда два человека, идущие в одном направлении, не заинтересованы в разговоре друг с другом.
У меня мурашки по коже.
Когда я подхожу к дому, сначала останавливаюсь, чтобы полюбоваться, как красиво выглядит новое черное крыльцо. Внешний вид дома тоже преобразился – все еще черный, но с новой обшивкой и свежей краской. Я оставила виноградные лозы, привела в порядок горгулий, и хотя камень обветрился и потрескался, это только добавило характера этому призрачному поместью. Похоже, мой вкус не более радужный и солнечный, чем у моих предшественников.
Затем мой взгляд останавливается на букете красных цветов, прислоненном к двери. Похоже, что их положил сюда кто-то из рабочих – скорее всего, они не хотели входить в дом без моего разрешения.
Окидываю взглядом участок. Солнечные лучи почти рассеялись, и в полутора метрах за линией деревьев я уже ничего не вижу. Если там кто-то есть, он может наблюдать за мной, а я и знать ничего не буду.
Чувствуя, что дело не терпит отлагательств, я собираю розы, бросаюсь внутрь и запираю дверь за собой. В букет оказывается аккуратно вложена одинокая черная карточка. Я различаю золотую каллиграфическую надпись в ней.
Мои глаза удивленно расширяются, я настороженно смотрю на записку. Это первое настоящее послание, которое я получаю от своего преследователя. Какая-то часть меня с тревогой ожидала этого, надеясь, что он объяснит мне, чего он от меня хочет.
Но теперь, когда оно здесь, я хочу порвать его на кусочки и жить в блаженном неведении.
К черту,