Сахар и золото - Эмма Скотт
Абсолютной тишиной мира, в котором находились только мы.
Глава 4
Николай
Мы старались отдышаться и обнимались, пока в наших телах утихали последние всплески оргазма. Медленно, с большой неохотой я опустил ноги Фионы на пол. Когда я выскользнул из нее, с девичьих губ сорвался тихий разочарованный стон. Она смотрела на меня снизу вверх, и в ее ярких глазах светилась решимость.
– Ты что-то с чем-то. Ты в курсе? – устало рассмеялась Фиона.
А потом мягко и аккуратно убрала упавшие мне на глаза волосы. Нежно поцеловала, но тут же игриво оттолкнула, прерывая наш контакт.
Натертая моей щетиной, кожа на ее шее и груди покраснела. Губы от поцелуев опухли и налились цветом. Поймав проходящую мимо Фиону, я коснулся ранки, оставленной моими зубами на ее нижней губе.
– Прости.
Она дотронулась кончиком пальца до пылающих царапин на моем плече и застенчиво улыбнулась.
– Отдаю столько же, сколько и получаю. Неужели считаешь, будто увидев тебя в клубе всего в татуировках, с пирсингом и голодным взглядом, я подумала, что ты будешь ангелом в постели?
Фиона прикоснулась ладонью к моей щеке и рассмеялась, прежде чем направиться к кровати, сбрасывая на ходу сандалии. Потрогала носком останки своих разорванных трусиков и весело ухмыльнулась.
– Тебе повезло, что они не мои любимые.
Я зашел в крошечный санузел рядом с кухней, избавился от презерватива, вернул джинсы на место и потянулся за рубашкой. И пусть уходить не хотелось, но я все равно собирался сделать это. Поступить как должно.
– Дождь льет как из ведра, а ты вымок до нитки, – заметила девушка, когда я вошел в комнату. Обнаженная, Фиона лежала в постели, натянув простыню до талии. Она откинулась на подушки, и влажные розовые волосы веером рассыпались по груди.
– Пиво в холодильнике. Еда тоже. Если проголодался, угощайся.
«Оставайся. Здесь лучше, чем в мотеле».
Это показалось мне хорошим оправданием, чтобы не уходить. Вполне подходящим для маскировки страха, что в ту же секунду, как я попаду на улицу, отдалюсь от Фионы, неистовый шум чужих жизней вернется вновь.
Здесь было тихо. И я не желал покидать это место.
– Хочешь? – поинтересовался я, доставая пиво из холодильника.
Фиона глубже зарылась в постель. Не сводя с меня взгляда, она легла на бок и прижалась щекой к подушке.
– Нет, спасибо. Ты лишил меня сил.
Одним глотком осушив бутылку, я отставил ее на стойку рядом с клеткой. Маленькая желтая птичка уставилась на меня черными, похожими на бусинки, глазами. Я тоже смотрел на нее.
– Да, согласен, – произнес я с непроницаемым выражением лица.
– Оставайся, на ночь, – негромко предложила Фиона.
«Для нее это важно. Лишь одна ночь, соглашайся или уходи».
Я выбрал.
– Думаю, я мог бы переночевать.
Вытянув ладонь, она и похлопала по пустому месту на кровати позади себя.
– Я не кусаюсь, – рассмеялась Фиона, когда я непроизвольно потянулся рукой к следам ее зубов на шее. – Ладно, может, это и не совсем правда. Но ты же не будешь меня винить? Ты очень вкусный. Однако сейчас меня не стоит бояться. Едва ты погасишь свет, я тут же отключусь.
Щелкнув выключателем, я погрузил маленькую студию Фионы в темноту. Приблизился к выделенной мне части кровати и разделся до трусов.
– Спокойной ночи, Николай, – проговорила Фиона сонным голосом, так и не повернувшись ко мне лицом.
Несмотря на царящий полумрак, мне удалось рассмотреть татуировку на спине Фионы: очень яркие полевые цветы, среди которых летела невероятно реалистичная пчела.
Я перевел взгляд на потолок. Обычно вторая часть свиданий на одну ночь давалась мне проще. Я просто вставал и уходил или засыпал, улавливая нежелательные отголоски женских эмоций, прилипавших ко мне словно дешевые духи. Сегодня же все происходило иначе.
Я лежал в тишине рядом с Фионой. Она равномерно дышала, хотя еще и не уснула. Ее сознание тускнело и вспыхивало от мыслей. Вместо того чтобы чувствовать себя так, будто подвергся нападению или вторжению, я ощущал, как от ее мыслей на языке разливается сладость. Благодаря провидению я видел цвета эмоций Фионы. И пусть они не ослепляли, но показались мне поистине прекрасными.
Нормально. Я чувствовал себя нормально.
Ну или довольно близко к этому состоянию. С Фионой провидение больше не воспринималось проклятием. Если не на полное исчезновение этой способности, то это лучшее, на что я вообще мог надеяться.
«Почему? Почему она?»
– Николай… – позвала Фиона из темноты.
– Ник. Просто, Ник, – попросил я, стараясь, чтобы мое замешательство не переросло в разочарование.
Тайна проклятого провидения добавила новый виток к сюжету.
– Хорошо, просто Ник, – согласилась Фиона, продолжая лежать ко мне спиной. – Хотя у тебя красивое полное имя, не обещаю, что не назову тебя им.
– Нет, забудь мои слова, – проговорил я, чувствуя себя придурком. – Называй, как хочешь.
Фиона повернулась ко мне лицом, и душу снова затопило умиротворение, напрочь вытесняя разочарование. Я видел розовый ореол ее врожденной сладости. Она приоткрыла рот, как будто собиралась что-то сказать, но передумала. Лишь покачав головой, рассмеялась.
– Ничего. Спокойной ночи, Ник.
Фиона снова отвернулась.
«Она хочет продолжения», – догадался я.
Только теперь уже не грубости, а нежных прикосновений и сладких поцелуев. Изначально предполагалось, что у нас будет бездушный секс на одну ночь, и сейчас Фиона не понятия не имела, как попросить о большем.
Благодаря провидению, ей этого и не требовалось.
Я придвинулся ближе. Так близко, что ощущал тепло ее тела. Убрал с шеи длинные влажные пряди и прижался губами к местечку между лопатками.
Слегка задрожав, Фиона пошевелилась.
Я снова поцеловал ее, пробуя на вкус и обдавая жарким дыханием. А потом проложил дорожку из поцелуев к татуировке, одарив вниманием каждый сантиметр кожи, украшенной полевыми цветами.
Вздрогнув, Фиона издала негромкий хриплый стон.
– О, Ник здесь моя… как это называется? Эрогенная зона.
Она мгновенно умолкла, стоило мне продолжить ласкать ее тело губами. Временами я легонько царапал ее зубами или щекотал языком, вызывая мурашки по коже, и Фиона доверчиво льнула ко мне.
Положив ладонь на тонкую талию, скользнул ей к изгибу бедра. Однако и исследовать ртом чувствительную спину я не прекратил. В моем сознании тлеющие угольки страсти были окрашены в оранжевый и красный, и сейчас я медленно раздувал их, стараясь вызвать пожар.
– Что ты творишь? – прошептала Фиона, теснее прижимаясь ко мне.
У меня не имелось ответа. Только новая
