Мистер Совершенство - Дж. Э. Хасс
— Эй, стоп, стоп, стоп. О чем ты говоришь?
— Слушай, Стоунволл, я знаю людей. Многих. И я уже наслышан, что твой отец продает компанию. Но Элли, как чертово сокровище «Стоунволла». Ты же понимаешь, что она и есть причина, по которой ты получаешь столько эксклюзивных интервью, верно?
— Жемчужная Пуговка Элли, — говорю я, прежде чем успеваю остановиться. Что, черт возьми, со мной не так? — Вообще-то, да, на самом деле, я полностью это понимаю. У нее есть эта способность.
— Способность заставить Вас захотеть появиться! — заканчивает за меня Манко. — Способность представить твою жизнь в перспективе. Способность уговорить тебя сойти с пути самоуничтожения и заставить все казаться… — он замолкает, словно слишком много сказал. — Итак, она мне сказала, что уходит.
— Она не уходит, мистер Манко. Это было недоразумение. Сегодня она получила повышение.
— Когда?
— Этим утром.
— Ну, — смеется Манко, — я разговаривал с ней перед тем, как покинул твой кампус, и она пожелала мне удачи и попрощалась.
— Что?
— Так что, думаю, она не поняла намека. Я должен вернуться на интервью через месяц, и знаешь, что я тебе скажу… Если она будет работать на твоего конкурента, я буду давать интервью у него.
Он вешает трубку.
Несколько секунд я просто смотрю на телефон, пока из динамика доносятся короткие гудки. Затем протягиваю руку и отключаюсь. Что, черт возьми, все это значит?
Включаю экран своего компьютера и ищу информацию об Эндрю Манко. Я знаю, что он актер, но играл уже давно. Какого черта он был здесь сегодня?
Ах. Сразу же всплывает сегодняшняя статья в «Форбс»: «Бывший ребенок-актер превращает выходные в виртуальной реальности в миллионы долларов». Всего несколько лет назад Эндрю Манко был на пути самоуничтожения. Теперь он самый молодой всеобщий любимец в мире технологий.
Когда я читаю, на экране появляется оповещение о новом входящем e-mail.
От кого: Элоиза Хэтчер
Тема: Уведомление об увольнении за две недели.
Уважаемый мистер Стоунволл,
Я хотела бы поблагодарить Вас и Вашу компанию за семь замечательных лет работы. Было очень приятно учиться у одного из мировых лидеров в индустрии коммуникаций и работать на него. Тем не менее, сейчас пришло время мне самой расправить крылья. Пожалуйста, считайте это письмо моим официальным уведомлением об отставке, а сегодняшнюю дату — началом моих двух недель перед увольнением.
Удачи Вам в будущем.
О, черт, нет. Она не может уйти сейчас. Две недели? Где, черт возьми, я найду за две недели кого-нибудь, кто ее заменит? Она даже не является частью департамента. У нее нет реальных подчиненных. У нее нет ни интернов, ни ассистентов, ни людей, способных ее заменить.
Этим утром я дал ей гребаное повышение! Еще до того, как начал играть с ней в эти глупые телефонные игры.
Я встаю, натягиваю пиджак и выхожу из офиса. Почти все ушли, когда я вхожу в лифт и спускаюсь на уровень гаража. Долбаный поезд. Сейчас все в поезде. Я возьму гольф-кар и поеду в ангар.
Здесь никого нет, кто бы мог мне помочь найти ключ, и все гольф-кары плотно закрыты, поэтому я выхожу на улицу и бегу. Аэропорт на самом деле нам не принадлежит. Не технически. Мы арендуем ангар рядом с южной частью муниципального аэропорта, куда прилетают все частные самолеты по делам Технического центра. Так что бежать от Атриума до ангара довольно-таки далеко.
Пятнадцать минут спустя я врываюсь в пустой ангар и замечаю маленький офис, освещенный одной лампочкой в дальнем западном углу. Элли Хэтчер стоит там, собирает свои вещи. Я открываю дверь, задыхаясь и потея, как будто только что вышел из спортзала. Я чертовски зол.
— Ты что делаешь?
— Простите? — говорит Жемчужная Пуговка. На ней нет свитера с жемчужными пуговицами. Она все еще в той шелковой блузке-кимоно, в которой была утром. На самом деле, теперь я вижу (не то, чтобы я смотрел), что на ней нет лифчика. Ее соски упираются в тонкую ткань.
— Я только что говорил по телефону с Эндрю Манко. Он расстроен тем, что ты уходишь. Я думал, что мы решили эту проблему.
— Когда бы мы успели? До или после того, как ты поставил меня на колени перед своим членом?
Я поднял руку:
— Я не заставлял тебя ничего делать.
— Нет? Ты не засунул язык мне в горло, не раскрыл полы моей блузки, не сорвал с меня лифчик и не сунул пальцы в мою киску? Мне все это приснилось? Потому что должна тебе сказать, что это был тот еще сон.
Господи. Я становлюсь твердым в тот момент, когда слышу слово «киска», слетевшее с ее сладких губ. Прочищаю горло:
— Я Вас повысил сегодня утром, мисс Хэтчер.
— До кого? До Девки Сосущей Твой Член На Лестнице?
— Прекрати это! — говорю я.
— Что именно прекратить?
— Говорить непристойности! Черт возьми, я этого не потерплю.
— Пофиг, — вздыхает она. — Я ухожу. — Она упаковывает в небольшую коробку личные вещи и идет ко мне. — Выключи здесь свет, когда закончишь, хорошо?
Я забираю коробку из ее рук и кладу на книжную полку рядом со мной.
— Элоиза…
— Элли, — поправляет она.
— Послушай, мне жаль, что унизил тебя сегодня утром. Я просто веселился, окей? Я не думал, что ты так серьезно это воспримешь, извини.
— Дело не в тебе, — говорит Элли, размахивая конвертом перед моим лицом.
Я вырываю конверт из ее руки и читаю надпись:
— Мистеру Александру Стоунволлу, головной офис? Что, черт подери, это такое?
— Мое официальное заявление об увольнении твоему отцу. Я полагаю, что должна была написать ему хотя бы что-то после семи лет. — Она выхватывает письмо и скрещивает руки на груди.
— Ты не отправишь это письмо. И не уволишься, — говорю я более решительно, чем в прошлый раз, когда сказал это.
— Все решено, Стоунволл. Смирись с этим. — Я пытаюсь вырвать письмо, но она бросается в сторону. — Кем ты себя возомнил?
— Твоим боссом, — рычу я, — вот кем. И я тебе говорю, что не разрешаю тебе просто уйти и вот так вот нас оставить. Две недели не достаточно, чтобы освоиться с тем, что
