Вишенка на торте - Кристофер Дж. Брайс
я понял кое-что еще. Я хочу заняться любовью с Эллиотом.
Или... э-э... чтобы он занялся любовью со мной. Не думаю, что мой член поместится
внутри него, не разделив его на две части.
«Почему мы в нашей комнате?»
Глаза Эллиота шарят по сторонам, как будто что-то выскочит и напугает его. Он еще не
знает, что что-то действительно выскочит. И это определенно не испугает его. Не остается
незамеченным и то, что он наконец-то назвал мою комнату «нашей комнатой». Это
заводит меня еще больше.
Я закрываю за нами дверь и поворачиваюсь к Эллиоту, мое сердце колотится от
предвкушения, когда я беру его руки в свои. «Эллиот, я хочу, чтобы ты занялся со мной
любовью».
Его рот открывается, потом закрывается, потом снова открывается, как у рыбы без воды.
«Ты... ты хочешь, чтобы я... Жерард, ты уверен? Я имею в виду, это большой...»
«Уверен», - перебиваю я, сжимая его руки. «Я хочу почувствовать твою любовь ко меня.
Я хочу быть ближе к тебе, чем когда-либо».
Он отстраняется и проводит рукой по волосам, взъерошивая их. «Жерард, это... я даже не
знаю, смогу ли я...»
«Эллиот Джером Монтгомери. Пожалуйста».
Тишина заполняет комнату, тяжелая и напряженная. Эллиот делает глубокий вдох и
медленно выдыхает.
«Хорошо», - говорит он почти шепотом. «Но мы должны делать это медленно».
В следующее мгновение Эллиот надевает презерватив на свой член, а я голый в постели, лежу на спине и держу ноги возле головы. Я и не думал, что я такой гибкой. Может, вся
эта йога, на которую тренер таскал команду в прошлом году, все-таки принесла свои
плоды в конце концов.
Эллиот нависает надо мной, его очки запотевают от жара наших тел.
Он поправляет их трясущейся рукой и смотрит на меня сверху вниз со смесью страха и
решимости. «Ты готов?»
Я киваю и прикусываю губу в предвкушении. Все мое тело натянуто, как тетива, ожидая
разрядки. Он медленно подается вперед - на мой взгляд, слишком медленно, - и головка
его смазанного члена ударяется о мой вход, заставляя меня вздрогнуть. Стон вырывается
из моих губ, когда он проталкивается внутрь настолько, чтобы растянуть меня.
Мои мышцы сжимаются вокруг него, и он делает паузу, тяжело дыша. «Жерард, тебе
нужно расслабиться. Так же, как когда я вводил в тебя палец, но еще больше».
Кивнув, я делаю глубокий вдох и заставляю свое тело расслабиться еще больше. Эллиот
снова двигается, проникая глубже, и из моего горла снова вырывается слабый стон.
Первоначальный дискомфорт сменяется чем-то другим. Чем-то более горячим и более
настоятельным.
Его лицо - маска сосредоточенности, поскольку он борется за контроль. Его руки крепко
сжимают заднюю поверхность моих бедер, а костяшки пальцев побелели. Именно тогда, когда я думаю, что не могу больше терпеть его член, он опускается на дно.
«О Боже!» Мои пальцы на ногах скрючиваются так сильно, что кажется, они могут
сломаться, и они не разгибаются до конца от того, что происходит дальше. Хороший, жесткий трах.
Мои руки хватаются за простыни, потом путаются в волосах, потом снова на простынях.
Я не знаю, что с ними делать; я не знаю, что делать с собой. Все, что я могу, - это
чувствовать - чувствовать его внутри себя, чувствовать жар, нарастающий в моем сердце, любовь, излучаемую каждым прикосновением Эллиота.
Его дыхание становится рваным и отчаянным. Он вонзается в меня сильнее, быстрее, и
мои глаза закатываются назад. Звук его яиц, шлепающихся о мою задницу, громкий и
непристойный, смешивается с его стонами, моими вздохами, и скрипом кровати.
Я теряюсь в нем - в нем. В моей любви.
С каждой секундой я приближаюсь к краю, о котором даже не подозревал. Из моего члена
вытекает огромное количество спермы на живот, а у меня нет сил дотронуться до него.
Мои конечности превратились в желе, и я боюсь, что если я пошевелюсь, то умру.
Эллиот перемещает свое тело, и его член попадает в мою простату. Молния пронзает все
мое тело.
«Блядь!» Это слово вырывается из меня с той же необузданной силой, что и тогда, когда
Эллиот ввел в меня палец несколько дней назад.
В глубине души я думаю, не обладает ли моя простата какой-то проклятой вызывающей
силой, заставляющей меня терять всякое чувство чистоты речи. Но эта мысль мимолетна, потому что Эллиот делает толчок и снова попадает в это место, посылая еще одну
ударную волну через меня.
Поток ругательств льется из моего рта, неконтролируемый и первобытный. «Дерьмо! О, черт! Проклятье!»
Мое тело бьется в конвульсиях с каждым толчком, каждое нервное окончание горит, как
рождественская елка. Эллиот продолжает давить, входя в меня с почти механической
точностью.
Я не могу дышать. Я не могу думать.
Он прекращает трахать меня ровно на столько, чтобы взять мои руки и положить их на
свою крошечную попку. Я разминаю, толкая его глубже в себя. Он стонет, и я чувствую, как это вибрирует по всему его телу и передается мне.
Внизу голоса сливаются в пьяную симфонию, и я улавливаю обрывки смеха и
выкрикиваемых разговоров. Никто не знает, что я вляпался в новом году - в буквальном
смысле. Никто не знает, что мой парень занимается любовью со мной. Никто не знает, что
я так близок к тому, чтобы устроить свой собственный фейерверк.
И никто не слышит, как я ругаюсь во всю глотку.
«Чертовы яйца, Эллиот. Трахни меня сильнее. Сделай меня своей чертовой сучкой».
И он, со своей стороны, делает именно это.
Кровать сотрясается от наших движений, и я на мгновение задумываюсь, не рухнет ли
она. Не то чтобы меня это волновало. Пусть она рушится под нами, а мы продолжим на
полу.
«Десять!»
Начался обратный отсчет до 2016 года. Мое сердце забилось еще быстрее - если это
возможно.
«Девять!»
Бедра Эллиота набирают скорость, и моя голова покачивается вверх-вниз, и мои волосы
дико развеваются. Черт возьми, я превратился в своего баблхэда!
«Восемь!»
Моя спина отрывается от кровати, стремясь получить еще больше восхитительного
удовольствия, которое может дать только член Эллиота внутри меня.
«Семь!»
Пот капает со лба Эллиота в мой открытый рот. Он соленый, когда я проглатываю его, но
мне все равно. Мне это нравится.
«Шесть!»
