Вернись ради меня - Коринн Майклс
– Ну нам довелось найти двух великолепных женщин, которые не устояли перед нами, – отвечает Куинн. – Но, если серьезно, ты видел ее?
– Ага, и ребенка ее тоже. Еще у нее есть муж.
Лиам присвистывает:
– Вот так подстава.
– Не то слово.
– А ребенок милый? – спрашивает Куинн.
– Ага, очень. Девочка. Она поранилась и спряталась на моей ферме. Я ее нашел и отвел домой. Знать не знал, кто ее мать, пока не подошел к их дому.
Вся эта ситуация с Хэдли все еще не дает мне покоя. Не понимаю, в чем дело: то ли это мое нежелание принять брак Элли, то ли подозрения насчет природы происхождения травмы малышки.
– Хочешь совет? Держись от нее подальше. Не будь мудаком.
– Я и не планировал разрушать ее семью, Лиам. Спасибо за доверие.
Он качает головой:
– Не думаю, что хоть кто-то намеренно стремится к этому. Также я не думаю, что ты негодяй, способный на такое, Коннор, но всякое случается. Я видел, как люди переступают черту. Если эта женщина что-то значит для тебя, желания сердца могут заглушить доводы разума.
– Или их могут заглушить желания члена, – подсказывает Куинн.
Я закатываю глаза. Они ведут себя так, будто за моими плечами нет жизни, научившей меня самообладанию. Я никогда не переступлю эту черту. Не хочу превратиться в такой же мешок говна, каким был мой отец. Будучи конченым эгоистом, он поступал так, как было выгодно только ему, не заботясь о последствиях. Я не допущу подобного поведения от себя.
– Спасибо за непрошеные советы. Я правда ценю оказанное вами доверие и веру в меня.
– Не обижайся, – быстро говорит Лиам.
Куинн кивает:
– Мы понимаем, каково это. Мы тоже любили до беспамятства.
Боже. Они ведут себя как пожилые дамы.
– Я не люблю ее. Я, на хрен, совсем ее не знаю. Знаю только, что мы провели вместе ночь миллион лет назад. Единственную ночь, которая… какого хрена я вообще вам это рассказываю?
– Потому что неважно, – усмехается Лиам, – была это одна ночь или целая жизнь. Она что-то значила для тебя, и ты двинулся на ней.
Ага, значила… Мне нужно с головой окунуться в дела фермы и стараться контактировать с Элли как можно меньше. Вот что я должен делать.
* * *
Я торчу в ветхом амбаре, потому что это единственное место, где хоть как-то ловит телефон. Стоит мне хоть немного сдвинуться – и голос Деклана пропадает.
Я уже два дня как вернулся на ферму и ненавижу ее пуще прежнего. В доме теперь, конечно, тихо, и больше никто не может наброситься на меня с кулаками, но я все равно не могу избавиться от ощущения, будто что-то нехорошее притаилось в этих стенах.
А ведь мы с братьями после похорон вычищали здесь все в течение пяти дней. Деклан согласился, ну, точнее, был вынужден накупить нового барахла. Я хотел, чтобы от отца в этом доме не осталось ни следа. Кровать, на которой он спал, диваны, даже тарелки – все долой.
Мы купили несколько бытовых приборов, потому что старую стиральную машину уже было не починить, а также кое-какую мебель.
Тратить деньги Деклана мне было совсем не совестно. Нам всем придется провести в этом клоповнике два года, так что каждый вложенный пенни имеет значение. Теперь я должен привести тут все в порядок, чтобы мы в конце концов смогли продать эту ферму.
– Дек? – снова зову я, выжидая, услышал ли он меня в этот раз.
– Слышу тебя. Сколько денег тебе нужно?
– Не меньше десяти тысяч.
Я слышу, как у брата вырывается разочарованный вздох.
– И это только на первый амбар?
– Угу.
– Не будет ли дешевле его снести?
– Дек, буду краток, потому что в любой момент сигнал может пропасть. Ты сам мне велел тут все наладить, чтобы мы могли потом побольше заработать. Новый амбар – действительно хороший, который станет подспорьем для любого фермера, – обойдется нам примерно в шестьдесят тысяч. Так что переводи необходимую сумму, чтобы я мог спокойно работать. Ты все равно получишь деньги назад после продажи.
Брат замолкает, и я понятия не имею, услышал ли он хоть что-то из моей маленькой тирады или связь просто пропала. Тем не менее звонок я завершаю, а когда оборачиваюсь, то почти подскакиваю от неожиданности.
– Привет, Коннор!
– Боже! – кричу я и хватаюсь за грудь в том месте, где теперь колотится сердце. – Хэдли, я не слышал, как ты вошла.
– Я могу быть очень тихой, когда захочу, – она широко улыбается, переминаясь с ноги на ногу.
– Я вижу, – говорю я с тихим смешком. – Ты как мой брат Шон. Он раньше тоже так подкрадывался ко мне, чтобы напугать.
– Сколько у тебя братьев? Я всегда хотела брата. Брата или сестру. Я бы даже с ними не вредничала. Но мама говорит, что меня одной ей вполне достаточно. Она тоже была единственным ребенком в семье.
Раньше я, бывало, мечтал об этом. Иметь трех старших братьев – то еще развлечение. Когда рядом была мама, жизнь была беззаботной и веселой в основном для них, потому что я был несмышленышем, который верил всему, что они говорили. В том числе потому, что хотел получить их признание. Братья казались мне очень крутыми и знающими все на свете. Так что в возрасте Хэдли я был очень приставучим.
Кто спрыгнул с дерева, чтобы узнать, больно ли приземляться? Я.
Кто съел коровью лепешку, чтобы стать сильнее морячка Попая?[10] Я.
Кто взял на себя вину за разбитую мамину статуэтку, потому что младшего никто не станет наказывать? Я.
И наказали ли меня тогда? Конечно же!
– У меня есть три старших брата: Деклан, Шон и Джейкоб.
– Ничего себе! А они сейчас здесь? Они такие же большие, как и ты? Могу я их увидеть?
Трепет в ее голосе смешит меня.
– Не-а, они все разъехались по домам, а я остался здесь работать.
Хэдли задумчиво наклоняет голову в сторону.
– Это грустно. Ты будешь здесь совсем один.
– Мне нравится быть одному. Кстати… а что ты здесь делаешь? Твои родители знают, где ты?
– Мама сказала мне пойти поиграть на улице, вот я и пришла сюда.
Это совершенно бессмысленно, но кто я такой, чтобы спорить с ребенком.
– Поиграть?
– Я хотела залезть на твое дерево, но обещала этого не делать, пока рука не заживет.
– Ты была у врача?
Хэдли оживленно кивает:
– Да. Там просто ушиб, и я должна носить эту штуку на плече, но она неудобная, поэтому я ее
