Поклянись, что это правда - Меган Брэнди
Утыкаюсь лицом ему в шею, вдыхаю едва уловимый аромат.
Сладкий и пряный…
А где сосновые иголки и шалфей? Где нотки мяты?
Открываю глаза, когда мягкая ладонь Чейза прикасается к моей щеке.
Но она должна быть грубоватой, нетерпеливой, жаркой…
Я слегка отстраняюсь, и Чейз смотрит мне в глаза.
– Ари, – шепчет он, придвигаясь ближе, и мне становится трудно дышать. Не могу понять – это предвкушение удовольствия или дурное предчувствие?
Вопросы сбивают меня с толку, все это очень больно, но, может быть, есть причина для этой боли?
Может быть, мне больно за нас.
Или… или причина другая.
Взгляд Чейза падает на мои губы, я приподнимаю подбородок, и он целует меня. Сердце бешено колотится, когда он прижимается теснее и зарывается пальцами мне в волосы.
Вдруг я начинаю рыдать и отшатываюсь. Ни взглянуть на Чейза, ни услышать, что он скажет, я не успеваю – прямо передо мной возникает брат.
Протиснувшись между нами, Мейсон прижимает мою голову к своей груди, заслоняя от всех. Хватаюсь за его пиджак, и Мейс баюкает меня, как маленькую.
– Все хорошо, милая, – шепчет брат и целует меня в макушку. – Все хорошо.
– Не пойму, что со мной… Почему я плачу? – Я начинаю дрожать. – Наверное, я просто не справляюсь. Я так долго этого ждала…
Мейсон вздыхает:
– Да, я знаю.
В его голосе звучит болезненное разочарование, и я поднимаю голову. Вытираю глаза и смотрю на брата.
– Что?
– Ничего.
– Мейсон, что? – умоляю я. – В чем дело?
Он смотрит на меня и качает головой.
– Просто мне трудно наблюдать, как тебя уводят. Это меня пугает.
– Ты не до конца честен. – Я замираю. – Тебе трудно принять то, что я с Чейзом?
– Не в том смысле, в каком ты думаешь.
– Не понимаю, что это значит…
– Возможно. Но ты не позволяешь мне объяснить… – Мейс проводит пальцем под моим глазом и показывает оставшийся на кончике след от туши. – Ничего, просто пообещай мне, что… не будешь спешить. Подумай хорошенько, прежде чем… решиться на что-либо.
Мои щеки заливает румянец, и я киваю.
– Наверное, мне лучше вернуться к своему кавалеру, чтобы он не решил, что я сумасшедшая.
– Он и так прекрасно это знает. – Мейсон усмехается и отпускает меня. – Иди.
Глубоко вздохнув, я поворачиваюсь на каблуках. К моему удивлению, Чейз никуда не исчез, и он даже нисколько не удивлен. Он ждет меня на краю танцпола с бокалами шампанского в руках.
Покусывая губу, подхожу к нему и беру бокал.
– Спасибо, что пришла со мной на церемонию. – Он касается моего плеча. – Это у нас с тобой фактически первый танец, и мне очень жаль, что это так. Я должен был пригласить тебя еще в школе на выпускном… Я должен был давным-давно показать, как ты важна для меня, Ари, и я хочу загладить свою вину. – Он нежно целует мое запястье. – Можно я приглашу тебя куда-нибудь на эти выходные? Побудем вдвоем.
– Чейз Харпер, ты приглашаешь меня на свидание?
– Так и есть. Ну, что скажешь? Пойдешь со мной на свидание?
Внутри перекатывается нервный комок, я киваю, и Чейз победно улыбается. После этого мы сидим за столиком и слушаем музыку.
Оглядываюсь, вижу улыбающиеся лица, но и у меня нет повода грустить.
Впервые за долгое время во мне вспыхивает искорка надежды.
Все кажется правильным.
Почему же тогда червь сомнения подтачивает меня изнутри?
* * *
Вечером, вернувшись домой, я первым делом ищу Ноа, чтобы отдать ему награду, но нигде не могу его найти, поэтому ставлю статуэтку на комод и сбрасываю платье, чтобы принять душ.
Залезаю под теплые струи с улыбкой, перед глазами проносится праздничный вечер, и мне кажется, что завтра все будет так же хорошо. Внутри все больше нарастает возбуждение, но внезапно мне становится трудно дышать.
Спокойствие, которое я ощущала несколько мгновений назад, вместе с водой утекает в канализацию. Неосознанно я забиваюсь в угол, сажусь, поджимаю ноги и утыкаюсь лицом в колени.
И начинаю рыдать.
Сначала это пустые слезы, в том смысле, что я ничего не чувствую, но постепенно во мне просыпается боль.
Мне очень стыдно.
Меня охватывает невыносимое чувство вины.
Недавно я призналась врачу, что внутри у меня все кричит, когда я пытаюсь вспомнить то, что забыла. Получается, я специально блокирую воспоминания, потому что они слишком болезненные и я просто боюсь вспоминать.
Тем самым я отталкиваю от себя и хорошее, и плохое.
И драгоценное – то, что я забыла.
Позволяю рыданиям поглотить меня целиком.
Я плачу о том, что мне не хочется вспомнить, о том, что причиняет мне каждодневную боль.
Я оплакиваю ребенка, которого потеряла, и в то же время я не могу признать это, потому что боль утраты невыносима, разрушительна.
Больше всего на свете мне хотелось стать матерью, и я не нахожу в себе сил подумать о хрупкой жизни, которую носила в себе.
Дверь распахивается, и на пороге появляется испуганная Кэмерон.
– Сестренка, что ты?
Схватив полотенце, она быстро выключает воду, опускается на колени рядом со мной, закутывает меня в теплую махровую ткань и прижимает к себе.
– Не понимаю, что со мной не так. Сегодня было весело, но… – Я снова сдавленно рыдаю.
– Но что?
– Не знаю что! – теперь уже кричу я. – Не знаю, что это за «но», которое я постоянно ощущаю. Это «но» преследует меня. Вроде все хорошо, но на каждом шагу я сталкиваюсь с ним.
У меня постоянно что-то болит внутри, но Кэм не поймет.
Никто не понимает.
Даже я сама.
На меня накатывает неодолимое чувство ненависти к себе, плечи трясутся.
– Я неделями не позволяла себе думать о том, что потеряла, Кэм. Я поставила барьер перед тем единственным, что знала наверняка. Кто так поступает? – Слезы текут по моему лицу. – Кто отталкивает воспоминание, которым следовало бы дорожить?
Все это время я прогоняла мысль о том, что носила в себе ребенка. Моего малыша.
Я не могу заставить себя навестить Пейтон – настолько мне тяжело.
– Мне очень больно, Кэм, – признаюсь я. – У меня как будто ломаются кости, когда я думаю об этом. Мне кажется, у меня был мальчик. Не знаю почему… Каждый раз, когда я дотрагиваюсь до живота, у меня будто случается сердечный приступ.
– Это нормально, Ари, – шепчет подруга.
Я горько усмехаюсь и вытираю нос.
