Следуй за ритмом - Сара Дэсс
Эйден ухмыльнулся.
– Дед заплатит мне за это сотню долларов.
Неа. Все-таки плохой.
– Ты делаешь это для своего деда за деньги?
Он выгнул бровь.
– Это работа. И он ее оплачивает. Так делаются дела.
– Я постоянно помогаю маме в гостинице, но не заставляю ее оплачивать мой труд. – «Плюмерия» – наше общее дело. Семейное.
Эйден оторвался от вскрытия пленки на коробке, глянул на меня.
– Какой школы у тебя форма?
Я провела пальцами по складкам на юбке.
– Частная начальная школа Нельсона. А что?
– Так я и думал.
– Не поняла.
– Что ты из Нельсона.
– И?
– Тебе не понять. У твоей семьи есть деньги.
Я вскочила на ноги. Слышала, что говорят о детях, учащихся в моей школе. Но мне никогда не говорили подобного в лицо.
– Думаешь, знаешь меня, раз я хожу в эту школу? Типа, я снобка? Выпендреха? Считаю себя лучше других?
– А ты считаешь себя лучше других?
С меня достаточно.
– Я пришла сюда вручить тебе подарок.
– Твоя мама заставила тебя прийти сюда и вручить мне подарок.
– Эти конфеты подарили мне, но я отдала их тебе из вежливости. Которая и тебе не помешает.
Я взобралась по склону к дороге, ни разу не оглянувшись назад. Вне всякого сомнения, Эйден Чандра ужасен. В следующий раз при встрече проигнорирую его. Будет знать!
* * *
Утром меня разбудил звук работающего под окном мотора. Я сунула голову под подушку, чтобы приглушить шум. Когда это не помогло, спрыгнула с постели, распахнула шторы и увидела источник моих проблем.
Эйден. Он косил лужайку.
Движение штор, должно быть, привлекло его внимание, и он посмотрел прямо в мое окно. Остановился и помахал мне. Я торчала у окна застывшей статуей, пока не вспомнила, что стою в пижаме с Пикачу и растрепанными со сна волосами. Смутившись, резко села на корточки.
– Мам! – поползла на карачках к двери.
Маму я нашла в гостиной. Она клала в сумочку банку с тунцом и крекеры, чтобы потом позавтракать ими.
– Зачем он косит нашу лужайку?
– Доброе утро, Рейна, – бодро ответила мама. – Эйден утром зашел поблагодарить меня за ириски и предложил услуги газонокосильщика. Он показался мне находчивым молодым человеком, и я его наняла. – Она застегнула молнию на сумочке. – Эйден спросил, свободна ли ты сегодня, чтобы сходить с ним на пляж. Я сказала ему спросить об этом тебя, но ты можешь погулять с ним, если хочешь. – Мама улыбнулась и поцеловала меня в лоб. – Похоже, у тебя появился новый друг.
Друг?
Я потерла глаза.
– Ты на работу?
– Да. Тебя сегодня не беру с собой. – Мама стерла большим пальцем с моего лба отпечаток своей помады. – Эйден кажется мне хорошим мальчиком. Повеселитесь.
Хорошим? Он?
– Вернусь к семи. – Она пошла к двери, звякнула взятыми со стойки ключами. – Папа в спальне работает над своей статьей. Постарайся до обеда не беспокоить его.
Я кивнула. Папа и о еде забывал, если его не трогали. Он работал независимым журналистом, и его статьи регулярно печатали в крупнейших газетах и местных журналах. Однако самым его любимым проектом был обширный путеводитель по острову. Иногда он брал нас с мамой в исследовательские поездки по самым популярным местам и достопримечательностям, рассказывая их истории.
– Плата за работу Эйдена на стойке, – сказала мама, выйдя за порог. – Можешь отдать ему, когда он закончит.
– Уху, ладно. – Я придержала дверь открытой, провожая ее взглядом до машины.
Полчаса спустя, поле того как Эйден покосил лужайку, я встретила его на веранде.
– Что ты сказал маме? – спросила, отдав ему деньги. – Ты показался ей «хорошим мальчиком».
Он выгнул бровь.
– Я хороший мальчик.
– Ты обозвал меня снобкой, – скрестила я руки на груди.
– Ты сама себя так обозвала. – Эйден снял и отложил в сторону папины защитные перчатки, подхватил оставленный в углу рюкзак. Достал из него знакомую коробку конфет и протянул мне. – Это тебе.
Я, не задумываясь, взяла ириски и тут же пожалела об этом.
– Ты их не хочешь?
– Не люблю сладости. Думал перепродать их, но не стал заморачиваться.
Боже, ну и чудной он. Как он собирался их перепродать?
Заполучив ириски обратно, я решила любезно уделить ему немного времени и села в одно из кресел на веранде.
– Для чего тебе нужны деньги?
Эйден плюхнулся в соседнее кресло. Вытащил мобильный и, понажимав на кнопки, протянул его мне. На потрескавшемся дисплее подсвечивалась фотография гитары.
– Акустическая гитара «Гибсон сонграйтер». Мамин друг продает ее за тысячу американских долларов. Он дал мне время накопить на нее. До конца лета.
Тысяча американских долларов – примерно семь тысяч долларов Тринидада и Тобаго. Невероятная сумма.
– И сколько ты уже накопил?
– Тысячу триста двадцать два доллара.
Ну да. За два месяца ему ни за что не собрать нужной суммы. Я, конечно, этого не озвучила.
– Ты умеешь играть? – спросила я.
– Немного. Чему-то мама научила, чему-то сам научился. – Эйден размял пальцы. – Но у мамы старая-престарая гитара. Плюс для написания песен мне нужна своя.
– Ты пишешь песни? – Впечатляюще. Но не особо верилось. – Споешь одну?
– Я только что сказал, что мне не на чем играть, – закатил он глаза. – В этом-то и проблема.
– А на синтезаторе играть умеешь? У меня есть. Можешь взять, пока гостишь у деда.
– Правда? – обрадовался Эйден. У него загорелись глаза.
– Правда. – Почему бы нет? Если синтезатором будет пользоваться Эйден, мама перестанет заставлять меня играть на нем каждый день. Мне с лихвой хватало выступлений за роялем перед отдыхающими гостиницы. Своей неуклюжей игрой я выставляла себя на посмешище.
Я принесла из дома синтезатор, и мы установили его на веранде. Играл Эйден поразительно, особенно учитывая то, что не нуждался в нотных записях. Он с серьезным видом послушал, как я сыграла «Прелюдию и фугу до мажор» Баха: склонив голову набок и не сводя опущенных темно-карих глаз с моих пальцев. И я чуть со стула не упала, когда минутой позже он сыграл ее мне сам без нотных записей.
– Опять прикалываешься надо мной? Ты берешь уроки. И уже годы как практикуешься в игре.
Эйден попытался сдержать улыбку, но его губы заметно дрогнули.
Я пихнула его в плечо.
Он, морщась, потер ушибленное место.
– Ну ладно. Мама моего друга начала учить меня играть в январе. Однако эту песню я исполнил впервые.
– В январе? – нахмурилась я. –
