Аленка, Настя и математик - SilverVolf
Девочка тем временем кончила и стояла, бессильно кинув руки.
— Кто еще? — спросила Труффальдино. — Ведь это урок секса. А секс начинается с мастурбации. Эпсонов, не покажешь ли нам свое искусство? А то ведь все сидишь на задней парте и дрочишь втихаря.
— Ну что Эпсонов, как что — Эпсонов…
Рыжий увалень прошел к доске, шаркая тапками, и приспустил штаны. Отличница Катя-Глазунья (такую нездоровую кликуху ей дали за мощные плюсовые очки, а вообще ее сильно не любили в классе за то, что она была отличница. Из таких вырастают воры, именуемые деловыми людьми. Блядь, противно) брезгливо притянула к себе пенал с карандашиками, да было поздно — Яшка залил всю ее парту спермой.
— Хорошо, — одобрила Т., — Эдуард, садись на место. Может, кто-то еще подрочит?
Все почему-то стали оглядываться на Настю. Она скромно потупилась и стала смотреть куда-то между своих ног.
— Ну что же, Настенька? Или ты не помнишь, как меня ласкала?
Это был удар ниже пояса. Краснея, не веря себе, сгорая от стыда, Настя вышла к доске.
— Что же ты, Настюша, стесняешься? — продолжала мурлыкать Т. — Ты же ведь хочешь?.. — вопрос повис в развратной атмосфере, созданной учительницей.
— Я… Я стесняюсь дрочить при всех. Очень люблю это занятие, но…
Витька Банов с третьей парты ухмыльнулся.
— Так я тебе помогу! Сейчас мы перейдем ко второму занятию — удовлетворение пипки существует не собственными руками, а с помощью нежных и ласковых рук тех, кто вас любит. Любовь… (Т. протараторила еще минут пять. Яичница успела вытереть парту от и до, и даже перебрать письменные принадлежности, не забыв себя при этом тайком себя поласкать). Ля-ля, значит, три рубля. Свойкснова! — классная долго вызубривала фамилию. — А ну-ка задери подол! Я уже устала объяснять всем вам, что к чему!
Девочка, всхлипывая от стыда, повиновалась. Классная задрала платье, под которым ничего не было, и скомандовала стесняющейся третьекласснице:
— А сейчас мы дрочим!
— Дрочу, Валентина Владимировна, — всхлипнула девочка. — Ох, и дрочу…
— Делай, как я! Класс, смотреть! — Т. широко раздвинула срамные губы и стала тереть свой могучий клитор, похожий на миниатюрный пенис.
Свойкнсонова заставила себя кончить.
Учителка была молода и развратна. Похоже, новый предмет ей нравился.
— Настя, ну что же ты… А-а-ах! И ты кончай поскорей.
Ученица, поглядывая на классную руководительницу, стыдливо раскрыла свою голую писюрку. Банов захлопал в ладоши. Свойксновой стало все равно; она спустила еще разок под дружные аплодисменты класса.
— Та-ак, — сказала Сучка А., — внезапно заглянувшая в класс. — Вижу, вы, Валентина Владимировна, не теряете времени даром. Ну ничего, ничего, продолжайте… Я посижу на задней парте, кхм… Посмотрю… на ваше действо.
— Вижу, — вдохновленная успехом, сказала Т., — мы двигаемся ударными темпами. Переходим к третьему занятию. Ох, и ништяк! Итак, третья тема: ебля.
Сучка А. одобрительно кивнула.
— Теперь каждая девочка, — голос Т. звенел (работа пионервожатой в недалеком прошлом давала о себе знать), — расстегивает ширинку мальчика… Козлова, какие вопросы?
— Валентина Владимировна, — удивилась Козлова, сидящая на предпоследней парте (что было странно), просекшая, что к чему. — Валентина Владимировна, вы что же, думаете, я буду это сосать?
— Соси, детка, — склонилась к ней с задней парты Сучка А., — знаешь ли, в жизни всякое может пригодиться.
— Сосать? Да вы что, обалдели?
— Соси. Или исключим из октябрят.
Козловой пришлось смириться. Как, впрочем, и всем, кто был не согласен с решением директрисы. Ну а что ж делать…
— Так кто тут говорил о ебле? А, это я…
Сучка А. просто млела, глядя на Т.
— Итак… А… Вот что, Анисимова, иди-ка сюда… Встань. Нагнись. Спусти трусы (девочка послушно это сделала). Теперь ты, Банов.
— Я?
— Иди-ка сюда. Так. Дай-ка пенис.
— Ну что вы, Валентина Владимировна!
— Давай-давай. Стои́т?
— Он… я…
— Без «Я»! Давай его сюда!
— Валентина Владимировна, — подала голос Сучка А., — м-м-м, не кажется ли вам, что вы заходите слегка за грань педагогической этики?
Для Т. эти слова были чересчур сложны. И она просто их проигнорировала. Сучка А. продолжила за нее:
— Ну так что с хуем-то делать, а? Он ведь стоит.
— Ученичок, — усмехнулась Труффальдино, — видишь это отверстие?
— Вижу, Валентина… Владимировна.
— Ну так…
{censored}
— О.
— Ну и как?
— Хм-м… Я даже и не знаю, как вам сказать, Валентина Владимировна…
— Вот! Вот они, плоды просвещенья! — училка явно прикалывалась. — А как насчет всеобщей ебли?
Не прошло и тридцати секунд, как все ебали всех. Директриса явно не зря зашла.
В Т. спустили практически все. О-о, постанывала она; это был толковый урок.
Ебали всех. И даже Яичницу. Могучие члены без устали трудились в вагинках одноклассниц. Дети совокуплялись по-разному: многие девочки вставали рачком, наподобие Ленки Анисимовой, иные присаживались одноклассникам на коленки, ловя с этого также немалый кайф. К концу урока не осталось ни одной целки, выебали и Катьку-отличницу, которая, дура, лупала глазам. Она, впрочем, не очень-то возражала.
А что же наш доблестный герой Василий, спросит пытливый читатель? Неужели он не учавствовал в этой похабщине? Нет, не учавствовал никоим образом. Он набивал программу, опубликованную в апрельском номере «Техники — молодежи». Вот она:
Интересно, правда?
Домашнее задание
— Виталий Петрович, я пришла к вам как классная руководительница…
— Может быть, кофе? — спросил В. П. Для начала, типа.
