О чём молчит Ласточка - Катерина Сильванова
— Ладно, — буркнул Юра. — Сегодня в последний раз.
— Ты уже не раз говорил мне это, но так и не перестал пить. Юра, пора принять, что у тебя не получится отказаться «в любой момент». Ты не сможешь прекратить без посторонней помощи.
— Володя, я не алкоголик! Ничья помощь мне не нужна.
Тот опустил голову, устало потёр глаза.
— Юр, что мне делать? — тихо произнёс он. — Ты опять нарушил обещание. А мы договаривались, что… — Володя осёкся.
— Бросишь меня? — с вызовом перебил Юра.
— Больше всего на свете я не хочу тебя бросать, — простонал Володя. — Но в таком случае… ты просил, чтобы я пошёл к психологу. Но я не пойду до тех пор, пока ты не бросишь пить.
— Володя, мне кажется, ты просто ищешь повод не общаться с Ангелой.
— А ты в таком случае подменяешь понятия, Юр. У нас был уговор, но ты его нарушил. Так с чего мне его исполнять?
— Потому что я тебя прошу.
Володя закатил глаза и вздохнул. Сил на споры не осталось.
— И я прошу тебя.
— Наш разговор зашёл в тупик, — зло пробурчал Юра. — Давай созвонимся завтра. Я пойду, попробую что-нибудь написать.
— Иди, Юра, иди, — запоздало произнёс Володя, когда Юра уже положил трубку.
Он закрыл ноутбук и поднялся в его кабинет.
Там пахло ромом и сигаретами, но Володя проигнорировал всё плохое, потому что это была Юрина комната, всё здесь принадлежало ему, в каждом предмете ощущался Юра. Володя сел на диван, на котором тот провёл не одну ночь, и беспомощно уставился на купленное в кредит пианино — оно так и не помогло написать хоть что-нибудь. Глядя на пустую банкетку, вспомнил его фигуру, склонённую над клавишами. Сердце стиснуло страхом и жалостью — почему Юра столь отчаянно продолжает саморазрушаться? Как ему помочь, как спасти?
Из размышлений Володю вырвал шум возле двери: о паркет едва слышно шуршали мягкие лапы и цокали когти. Герда неуверенно мялась на пороге, не решаясь зайти внутрь — в последнее время Юра сюда её не пускал. Володя обернулся к ней подозвать, но так и замер — Герда держала в зубах Юрин голубой шарф.
— Где ты его нашла, девочка? — прошептал Володя и протянул к ней руку. Герда вильнула хвостом и настороженно вошла.
Стоило взять шарф, как в груди защемило. Не отдавая себе отчёта в том, что делает, Володя уткнулся в него лицом. Замер в этой позе, наслаждаясь мягкостью и теплом ткани, пахнущей Юриным одеколоном. Окутанный этим запахом, Володя закрыл глаза и лёг на диван.
От тоски и бессилия хотелось плакать. Он даже попытался, но не получилось — будто всё уже выплакал, будто внутри ничего не осталось. Скрючившись на диване, пытаясь не обращать внимания на ноющую боль в груди, Володя сильнее прижал шарф к лицу и стал проваливаться в сон. Он не пил снотворного — оно давно кончилось, — но уснул почти мгновенно и проспал без сновидений почти десять часов.
В четыре утра его разбудил звук сообщения в ICQ. С трудом разлепив глаза, Володя достал телефон и, подслеповато щурясь в темноте, прочёл:
«Мне очень плохо», — написал Юра.
Он резко сел и тут же позвонил ему.
— Что случилось? — спросил, не скрывая тревоги.
— Ничего, я просто… не знаю, Володь, — сдавленно пробормотал Юра. — У меня ничего не получается, я бесполезный, я правда какое-то ничтожество.
— Никакое ты не ничтожество, — медленно, чтобы успокоить и его, и самого себя, произнёс Володя. — Просто сейчас у тебя не лучшее время, ты болеешь. Но ведь скоро всё наладится, правда?
— Может быть…
— Юр, ты… только не злись. Скажи честно, сколько ты выпил?
— Два стакана, — тихо признался Юра.
— А таблетки? Ты ведь помнишь, что таблетки нельзя смешивать с алкоголем?
— Помню. Нет, их не пил. Хочу начать курс завтра, а то невозможно уже. Володя… — Юра неожиданно замолк, будто собираясь с мыслями. — Мне так тебя не хватает. Ты прости, что напугал, но я просто хотел услышать твой голос, — тихо закончил он, но вдруг всхлипнул.
У Володи перехватило дыхание — Юра что, плачет? Но не успел пройти испуг, как злость, почти ярость на самого себя, вспыхнула в груди. Как ему вообще пришло в голову оставить человека в депрессии одного? Юре и вместе с любящим человеком было одиноко, но насколько плохо ему должно стать теперь, когда рядом с ним сутками не будет звучать человеческого голоса и не найдётся того, кто захочет обнять и приободрить?
И как было не разозлиться на себя, если вместо того, чтобы прямо сейчас бросить все силы на помощь Юре, Володя занялся самокопанием?
Он с трудом поборол хаос мыслей и предложил первое, что пришло в голову:
— Пригласи кого-нибудь в гости. Анну. Или сходи с ней куда-нибудь. Тебе не стоит оставаться одному.
— Ой, да больно я ей нужен! И вообще я не хочу никого видеть. Не переживай за меня, я просто устал из-за перелёта. Высплюсь — и всё будет хорошо.
— Всё будет хорошо, — повторил Володя. Он не стал лишать Юру надежды на лучшее, хотя прекрасно знал, что сон не поможет.
Этот разговор отрезвил Володю. Он осознал, что ошибся. Чтобы Юре полегчало, недостаточно просто отправить его домой. Родные стены не лечат, вообще никакие стены не лечат — лечат люди. А Юра остался в одиночестве. Один на один с депрессией.
Страх охватил Володю с новой силой. Догадавшись, что уснуть не удастся, он отправился с Гердой на улицу. Бежал вдоль реки, постоянно оглядываясь на «Ласточку», думал, что делать дальше.
Решение пришло довольно быстро: нужно было позвонить Ангеле. И пусть Володя не ждал от болтовни с психоаналитиком реальной пользы, просить помощи было попросту не у кого.
Дождавшись, когда Юра проснётся и напишет ему в ICQ, Володя попросил контакты Ангелы. Юра даже не поинтересовался, с какой целью.
Володя хотел созвониться с ним в скайпе, но Юра отказался:
