О чём молчит Ласточка - Катерина Сильванова
— Будешь ужинать? — спросил Володя, поглаживая его волосы.
— Да, — одними губами прошептал Юра, продолжая смотреть на него грустными глазами.
— Я только пришёл, не успел приготовить. Ты можешь подремать ещё полчаса.
— Ладно.
Когда Володя оказался на первом этаже, у него опустились руки. Герда скулила, просясь на улицу, а дома опять царил бардак: вещи лежали не на своих местах, диски и книги вперемешку с диванными подушками валялись на полу, на столе стояла гора немытой посуды. Юра даже не удосужился выбросить в урну остатки еды и собрать крошки.
Разочарованно бурча себе под нос: «Значит, всё это время он целыми днями спал и пил, а передо мной только изображал прилежного музыканта?» — Володя принялся за уборку. Удивляясь тому, что Юра ни разу за последнее время не показался ему пьяным, Володя сначала рассердился на себя, потом — на него. Рассердился из-за всего: из-за Юриного вранья, из-за собственной слепоты, из-за постоянных разговоров только о музыке, из-за того, что, в конце концов, между ними уже давно не было близости. И, конечно, из-за постоянного бардака дома. Но бардак — это мелочь, и портить отношения с Юрой из-за подобной ерунды Володя не собирался, тем более что у них была куда более серьёзная проблема. Но, как решить её, Володя не представлял.
Он из кожи вон лез, чтобы помочь Юре побороть творческий кризис, потратил немало денег и душевных сил, с трудом засыпал по ночам, придумывая, что ещё можно сделать, но всё без толку. А теперь, увидев, чем на самом деле занимался Юра, Володя окончательно растерялся. Он старался делать хоть что-то, вытащить Юру из уныния, но тот, казалось, совершенно не хотел помочь себе сам. Или хотя бы подсказать Володе, что делать.
Спустя несколько минут на втором этаже зазвучало пианино, но не прошло и получаса, как раздражённый Юра спустился в кухню.
— Мне не нравится! Всё не то!
Володя обернулся к нему, посмотрел на усталое лицо и замер, будто впервые увидев. Почему он раньше не замечал, как сильно изменился Юра за прошедший месяц? Он осунулся, из-за трёхдневной щетины лицо казалось посеревшим, глаза впали, под веками пролегли тени, волосы сильно отросли. Он казался хрупким и надломленным, его хотелось защищать, а не критиковать.
— В музей ты ходил, по местам детства гулял, что ещё можно сделать? — борясь с приступом жалости, спросил Володя и, уже не надеясь, что это поможет, озвучил первое, что пришло в голову: — Может, сходим на какой-нибудь мюзикл или концерт?
— На концерт? А давай… правда, давай только я сам выберу.
— Договорились.
* * *Юра выбрал Шестую симфонию Чайковского. Концерт проходил в пятницу, Володя ворчал, мол, неудобно, лучшее в выходной, но Юра лишь развёл руками — ничего лучше пока не предвиделось.
— А давай, чтобы ты не возвращался за мной домой, я сам приеду к тебе в офис, а оттуда в филармонию? Хочу посмотреть, где ты работаешь. — Юра улыбнулся. Вообще этим утром он снова стал похож на себя: улыбался, шутил, лез обниматься. — Но мне идти не в чем, только джинсы и белые брюки. Я пороюсь у тебя в шкафу, окей? Поищу что-нибудь классическое.
— Поищи, — разрешил Володя.
Перед выходом он поручил Юре несколько задач: помыть посуду, выгулять Герду и обязательно ополоснуть ей лапы — всю ночь шёл дождь, на улице грязно.
— И ещё, — он строго посмотрел на Юру, — побрейся уже наконец, а то колючий как ёж.
— Погоди, но, если я сбрею усы, то как буду ориентироваться в пространстве? — хохотнул Юра.
— Не понял…
— Ну, это потому, что ты собачник. — Юра загадочно улыбнулся.
До Володи только в машине дошёл смысл его шутки, мол, будь Володя кошатником, то помнил бы, что у кошек усы — сенсоры. Он рассмеялся. Если посещение концертов — это всё, что нужно Юре для счастья, они будут ходить в филармонию хоть каждый день.
Юра собирался приехать, когда офис опустеет, чтобы их не отвлекали, но передумал и явился тогда, когда Лера ещё была на месте. Володя предупредил её, чтобы сразу, как Юра придёт, пригласила его к нему.
Володя расплылся в улыбке, когда увидел на пороге кабинета Юру. Каким же он был красивым, как сильно напоминал себя прежнего: с аккуратно зачёсанными назад волосами, в новом пиджаке и Володиных брюках, но без серёжки и голубого шарфа. А стоило Юре подойти поближе, как воздух наполнился лёгким ароматом его парфюма.
С удовольствием вдыхая любимый запах, Володя встал из-за стола, и Юра тут же упал в освобождённое им кресло.
— Так вот, значит, откуда ты звонил мне по скайпу… — протянул он, потягиваясь. — А у тебя тут здорово, уютно.
— А ну брысь отсюда. — Володя развернул кресло и, взяв Юру за руки, поднял. — Мне осталось написать несколько писем — и буду свободен.
— Да ну, брось. Сегодня же пятница. Ты вечно работаешь.
— Сам виноват — нечего было приезжать раньше. — Володя покачал головой. — Чем тебя занять? Можешь чаю попить…
— Я сам себя развлеку, — успокоил его Юра.
Он принялся бродить по кабинету, разглядывая плакаты, журналы и книги по архитектуре, без спроса достал из шкафа стопку проспектов с изображениями проектов, что выполнила Володина фирма. Сел на диван, стал листать.
Несмотря на то, что Юра мельтешил перед глазами, заглядывал в шкафы и брал оттуда вещи, Володе он совершенно не мешал. А когда притих, шурша страницами, Володя вообще забыл о его присутствии и вспомнил, лишь когда Юра окликнул его:
— Володь.
— М? — Володя оторвался от ноутбука, взглянул на Юру. Он стоял напротив окна, раздвинув жалюзи, и смотрел на улицу.
«Интересно, эти брюки сидят на мне так же хорошо? Особенно со спины…» — подумал Володя, беззастенчиво разглядывая Юрину
