Исцели меня
Глава 37
- Если ты сейчас не поешь, я клянусь, что расскажу Бестужеву, как ты на самом деле проводишь все время, это, во-первых. Во-вторых, пожалуйста, возьми трубку, когда он позвонит тебе в следующий раз. Я тебя очень прошу. Умоляю. Он сказал, что перезвонит после обеда. Не ответишь – он ведь приедет, Соня.
- Не приедет, папа сказал, что он зашивается на работе, - хрипло произношу я.
- Плохо ты его знаешь. Неужели так сложно просто поднять трубку и сказать дежурную фразу? - натягиваю покрывало на голову, чтобы хоть как-то заглушить громкий Варин голос. - Соня! - тут же одергивает его обратно.
- Отстань от меня, по-хорошему прошу.
- Ну, пожалуйста. Он же меня уволит за то, что я не выполняю свои обязанности и тупо не могу заставить тебя даже взять трубку, не говоря уже о таких вещах как еда и занятия!
Занятия... Да какие к черту занятия? Чувствую, как рядом проседает матрас от того, что Варя садится ко мне на кровать. Хочется от всего выть. Громко и истошно. Правда, и это не могу. Голова иначе треснет.
- Если ты хочешь, чтобы я ушла, то так и скажи, я прямо сейчас уйду сама из этого дома. Мне надоело разрываться между вами двумя. Надоело слушать его причитания и врать по твоим же просьбам, что у тебя все нормально. Это ненормально, Соня. И твоя апатия мне просто осточертела. Я уже не знаю, что мне делать, - в этом я с тобой солидарна. Я уже давно не знаю, что делать. - Да посмотри же ты на себя со стороны. Ведь еще недавно у тебя был боевой дух, а сейчас что? - проводит рукой по волосам и, кажется, на какие-то секунды мне становится легче. Даже приятно. Правда, длится это до тех пор, пока в висок не ударяет очередной импульс. – Ну скажи, что не так?
- Все так.
- Может быть что-то болит? Ноги? Я читала, что возращение чувствительности болезненно.
- Ничего не болит.
- Все, Соня, - шумно выдыхает. - Я сдаюсь. Я больше не буду врать Бестужеву, что у тебя просто нет настроения разговаривать. Скажу ему все как есть. Надоело.
- А ты не врешь. У меня действительно нет настроения и желания с ним разговаривать.
- Мне тебя привязать и вливать еду через зонд?
- Я не хочу есть. И мне плевать, как это выглядит и кому что надоело.
- А что ты хочешь?! Сколько уже можно жалеть себя?
Вот сейчас я четко понимаю, что больше не могу. Хочу просто заснуть и больше не проснуться. Наступил такой момент, когда я четко поняла, что все. Это точно рак. Раньше промежутки между приступами головной боли были больше. По три дня точно. Сейчас отходняк – один день, во время которого я чувствую дикое облегчение, но и колоссальное чувство опустошения. Я не успеваю перестроиться. И не получается набраться энергии. Меня сжирает собственная голова. Я даже не могу есть конфеты. Просто не хочу. Дошло до того, что я во всех красках представляю, как опухоль разъедает участки моего мозга. Я четко вижу эту картинку. Медленно, но каждый участок мозга в черных точках. И если еще недавно я радовалась, что у меня не парализовало руку и это всего лишь эффект от сдавления, то сейчас, лежа ночью исключительно на спине и контролируя каждое свое движение, я понимаю, что с моей левой рукой что-то определенно не так. Запястье горит, ноет и чувство как будто я его не ощущаю. Я даже не могу объяснить, что это такое. Хотя по сравнению с головой – это полная ерунда. Но страшно. Жуть как страшно, что вот-вот не смогу ею двигать.
- Соня, - вновь Варин голос врывается в мое сознание. Пытаюсь вспомнить, о чем она вообще меня спрашивала. Что я хочу... точно. А что я хочу?
- Хочу, чтобы у всех все было хорошо. И я не жалею себя.
- А что ты делаешь почти две недели безвылазно в кровати? Ну зачем ты себя гробишь? - открываю глаза, когда понимаю, что последнюю фразу Варя говорит уже совсем не громко, но с типичной интонацией плачущего человека.
- Зачем ты плачешь?
- Жалко мне тебя, дурочку такую.
- Жалеть будешь, когда я умру.
- Ну может хватит?!
- Да, давно уже все хватит. Пожалуйста, не лей слезы. У меня слабодушие, хочется ныть в ответ. И вообще, Варь, я хочу спать, - не хочу. Но слышать чей-то голос просто невыносимо. - Я возьму трубку, когда Бестужев позвонит в следующий раз. Обещаю.
- Хорошо, но давай сейчас поедим. Просто бульон. Пожалуйста, - шмыгая носом, уже тише произносит Варя.
- Давай, - киваю в ответ.
Неимоверным усилием я заставила себя как-то съесть суп. Осталось его только не извергнуть обратно. А это сложно, учитывая, что после еды меня тошнит.
- У меня к тебе просьба. Только отнесись к этому серьезно и пообещай, что выполнишь. Поклянешься?
- Во-первых, я еще не слышала твой бред, в смысле просьбу. Во-вторых, за выполнение просьбы, ты съешь кусок этого мяса, - указывает глазами на тарелку. - А если в придачу к мясу съешь и овощи, то я точно дам клятву. Только сначала ты все съешь, а потом уже просьба.
- Ладно, - нехотя соглашаюсь я, прекрасно осознавая, что на мою просьбу мало кто откликнется, возможно, только Варя. Именно поэтому и принимаюсь за мясо с овощами.
Справившись с едой, чувствую себя каким-то героем, несмотря на подступающую к горлу тошноту.
- Если так случится, что мне станет плохо, в смысле реально плохо, и я не смогу не только обслуживать себя, но и вообще… все. Если все не смогу. Ни двигаться, ни думать. Ну вот все. Если вдруг так случится, пообещай, что ты мне поможешь уйти. С помощью каких-нибудь таблеток или капель. Ну так, чтобы тебя ни в чем не обвинили. Я читала об этом, достаточно просто передозировки какого-нибудь лекарства, например…
- Так, стоп, - резко прерывает меня Варя. - Что ты вообще несешь?! Я еще раз спрашиваю, у тебя что-то болит? Почему ты так говоришь?
- Нет, - мотаю головой из стороны в сторону. - Ничего не болит.
- Тогда откуда такие мысли?!
- Ниоткуда. Просто какое-то предчувствие. Мало ли что. Это же жизнь. Всякое может быть. Пообещай мне, пожалуйста. Мне очень надо знать, что кто-то это сделает, если так вдруг случится. Варь, ну пожалуйста? - смотрю в ее растерянное лицо и не знаю, что думать. Меньше всего я хочу, чтобы меня записали в сумасшедшие. - Пообещаешь?
