Бывшие. Запрети мне тебя любить
— Всё, — произношу едва ли разборчиво, впиваясь в широкие сильные плечи ногтями, как утопающий хватается за спасательный круг. — Всё… из-за тебя, Тём. Для тебя. Но заново у нас всё равно не получится. Сказал, что простишь, но… Это так не работает, Тём… Не получится… И эта Аня ещё твоя… — не договариваю, умолкнув.
С замиранием сердца жду что будет дальше. И без того наговорила много. Мужчина порывисто выдыхает. Замирает. Одно проклятое мгновение, которое он пребывает в оцепенении, длится целую вечность в моём сознании. Ощущение, что снова падаю с самого высокого обрыва. Не спастись на этот раз.
Но…
— Так не работает? Не получится? — хрипло отзывается Артём. — А как тогда? Как получится? Можешь говорить что угодно, только я знаю одно единственное, что всегда между нами работало и получалось!
Даже если бы и собиралась что-то сказать, не успела бы всё равно. Он впивается в мои губы жадным глубоким поцелуем, точно, как совсем недавно, наказывая меня этой грубой жестокой потребностью чувствовать друг друга. И я поддаюсь. Отвечаю с не меньшей жадной исступлённостью. В лёгких уже не хватает воздуха. И я забираю чужой кислород. Готова вообще на что угодно, лишь бы только не прекращалось ничего. Ладони Артёма опускаются на мои плечи, скользят по ключицам и ниже, ласкают грудь, живот, спускаются дальше, стягивают тонкое чёрное кружево нижнего белья.
— Ох… — срывает с моих уст вместе с вторжением его пальцев в моё тело.
Проникновение нежное, осторожное. Ласка неспешная, сводящая с ума ещё больше, чем уже есть. Не знаю, возможно ли бы быть ещё более одержимой и невменяемой, но, если и правда есть такая вероятность — я очень близка к этой грани.
— Давай, скажи ещё раз, что это не работает, что не получится. Скажи, что не хочешь меня точно также, как я хочу тебя… Безумно хочу тебя, Жень… — тихим полушёпотом отзывается мужчина, постепенно проталкиваясь во мне глубже. — Давай, соври, что это не так. Скажи, что не любишь. Что не нужен я тебе, — проникает ещё глубже, вынуждая меня выгибаться в спине и инстинктивно подаваться бёдрами навстречу. — Всё равно не поверю. Потому что ты — всё для меня. И я сдохну быстрее, чем смогу принять это твоё враньё, — он растягивает изнутри, продолжая ласкать с чуть большим нажимом, но всё ещё мучительно медленно. — Уже ведь говорил тебе, не будет других женщин, пока ты так хочешь, Жень. Я все эти дни с тобой провёл. Не видел её ни разу. Не по телефону же бросить?.. Забудь про неё. И про свадьбу тоже забудь. Не важны они все, когда ты со мной, — нажимает и поглаживает изнутри так предельно правильно и необходимо, что могу лишь погружаться в свою эйфорию дальше, пока каждое слово отпечатывается в сознании. — Поняла, да? — резко покидает моё тело, оставляя ощущение пустоты.
Приходится вернуться в реальность.
— Да… — с огромным усилием выдавливаю из себя. — Но…
Договорить не удаётся. Артём снова вторгается в мой рот, словно завоеватель, клеймя свою территорию. Не слышу и не запоминаю тот момент, когда он умудряется избавиться от своих джинс. Понимаю, что это так, когда он разрывает поцелуй, немного отстраняется и приподнимает меня за бёдра, тут же насаживая на возбуждённую мужскую плоть.
— Никаких «но» больше не будет, Жень, — проговаривает вместе с первым толчком во мне. — Ты мне нужна. Всегда. Любая. Просто потому, что моя. Только моя. Ничья больше, — впивается пальцами в мои бёдра сильнее, поднимает вверх и выходит, чтобы снова резко опустить на себя. — Я люблю тебя больше жизни. И точно знаю, что ты чувствуешь также, так что не говори мне, что это — не то самое, которое должно помочь нам начать заново.
Молчать — пожалуй, самый лёгкий из всех возможных вариантов. Да и частый жёсткий ритм, который задаёт Рупасов, не считая нужным продлять диалог и дальше — не очень-то способствует иному. Могу лишь тихонько вскрикивать и мысленно молить Артёма не останавливаться, пока тот ожесточённо вбивается в моё тело, раз за разом двигая нас обоих к границе, через которую и сама стремлюсь переступить. Оргазм накрывает и выворачивает нас почти одновременно. Внутренние мышцы сжимаются вокруг мужчины, пока он изливается в меня, а в синих глазах поселяется невесомая пелена, перекрывающая собой былые эмоции. На секунду я даже вижу в них безмятежность и освобождение. И чувствую то же самое. Ровно, как и было сказано. Не важно уже ничего, когда он со мной.
Да, мы оба зависимые. Точно не адекватные. Не способные прощать или принимать что-либо, что идёт вразрез с нашими желаниями и стремлениями. Но, при всём при этом, именно это нас и объединяет. Мы одинаковые в своей сути. И пусть последнее совершенно точно не приведёт ни к чему хорошему, как и былое множество раз, но… Попытаться-то можно? Почему бы не рухнуть с небывалой высоты вновь, если уже доводилось проделывать подобное не единожды? Как минимум потому, что перед падением, всё равно ведь возможно ощутить это незабываемое чувство полёта, которое может сделать счастливым. Счастливыми — нас обоих.
— Хорошо, Тём, — выдыхаю тихо. — Мы попробуем заново.
Не вижу его лица, потому что утыкаюсь лицом ему в грудь, наслаждаясь мерным тяжелым дыханием и размеренным сердцебиением. Но всё равно чувствую ответную улыбку, когда он нежно целует меня в макушку.
— Умница, — отзывает Рупасов.
Артём прижимает к себе крепче, но объятия длятся недолго. Мужчина тяжело вздыхает и пересаживает меня обратно на пассажирское сиденье, после чего спешно поправляет на себе одежду.
