Семейный долг для истинного наслаждения
Я не сомневался, не раздумывал больше, когда отвечал фельдшеру на вопрос:
– Нет, я абсолютно ничего не помню. Кажется, меня неплохо приложили по голове и спине, и я не чувствую своих ног. Ничего не чувствую ниже поясницы. Мои руки болят, а голову просто разрывает на части. Но я не знаю, кто я и что со мной произошло.
– Возможно, это защитная реакция организма. – предположил врач. – Давайте, я обработаю ваши руки и осмотрю вас.
– Благодарю, – я выдавил из себя улыбку.
Он ловко промыл мои руки водой, осмотрел внимательно, подчистил где нужно и залил дезинфицирующим раствором. Жгло, как в аду, но я стиснул зубы и стерпел. После случившегося мне было о чём переживать, и щипание ладоней не самый значительный повод.
Врачеватель осмотрел мою голову и недовольно цокнул.
– Потребуется наложить несколько швов, – предупредил он, и я кивнул.
Мужчина выбрил участок волос, промыл рану и вколол анестезию. «Всё к лучшему, – успокаивал я себя. – Когда док меня подлатает, я приду в себя и разгребу всё это дерьмо. И научусь не обращать внимание на давящее чувство потери, которое назойливо отзывается во всём теле от каждого удара сердца».
– Перелома нет, – услышал я слова дока сквозь пелену собственных мыслей.
– Нога? – переспросил я.
– К сожалению, нога всё же сломана, сильный ушиб позвоночника, но перелома нет, уверен.
– Почему я тогда не чувствую ничего?
– При очень сильных ушибах такое тоже случается. Мог сместиться позвоночный диск, в этом случае на реабилитацию уйдут долгие месяцы. Нервные окончания отмирают, но это не навсегда. Нужно время для восстановления. В любом случае я бы рекомендовал как можно скорее обратиться за помощью в стационар, вот только... без документов, без имени, вам не окажут должную помощь, а я бессилен помочь в таком сложном деле.
– Но и перелом не исключён? – я сомневался, что от простого ушиба мог полностью потерять чувствительность.
– Увы, – фельдшер развёл руками. – Я могу попытаться узнать, кто пропадал за последние несколько дней по сводкам происшествий... Установим вашу личность, свяжемся с близкими...
– Благодарю, – перебил я. – И буду вам крайне признателен, если пока вы сохраните нашу встречу втайне.
Он коротко усмехнулся:
– Я буду вынужден сообщить о нашей встрече, если возникнет необходимость в этом.
– Я понимаю. Не возникнет. Уверяю вас.
Через некоторое время я остался один на один с человеком, который меня нашёл. Весь ухоженный фельдшером, я чувствовал себя лучше, но не настолько, чтобы начать уже наконец соображать в полную силу.
Мой спаситель – Михалыч, как он представился, – рассказал мне нехитрую историю своей жизни: родился, отучился, женился, работал в НИИ, учёный, сократили, запил, жена нашла другого и выперла из квартиры. Скитался мой новый товарищ много лет, пока не наткнулся на такую же компанию.
А они, представители этого невозмутимого сообщества, начали стекаться постепенно в свою обитель. Чёрт, в этом ангаре жила целая коммуна! Старики, мужчины и женщины, молодые люди и даже совсем дети. Где они скрывались до сей поры, для меня оставалось загадкой долгое время.
Но меня приняли. Сирый и убогий, фактически, без ног, но я стал частью этого мира.
То тут, то там мне слышались отголоски новостей из города. Конечно, об обрушении на фабрике слышали все. Мне оставалось только радоваться, что до сих пор никто не связал моё появление с этим грандиозным событием.
До меня доходили слухи и о моей жене. Они особенно тревожили меня. Особенно, когда я узнал, что она свалилась на землю, когда узнала о происшествии. Особенно, когда она лежала в больнице. Одна из девочек, живших здесь, подрабатывала уборщицей в магазинчике рядом с больницей и приносила мне новости о состоянии Ольги.
Конечно, многие понимали, что я знаю, где мой дом, как и причину, почему я не стремлюсь туда вернуться. Каждый из моих новых соседей по той или иной причине сделал похожий выбор.
Никто из них не давил на меня, но Тамара, черноволосая женщина с маленьким ребёнком на руках, призналась, что до того, как муж избил её и выставил на улицу, работала мануальным терапевтом.
Я был поражён. Насколько отчаянным было её положение, что она предпочла скитаться, чем устроить свою жизнь? Но она не лезла ко мне с желанием выговориться или выслушать, и я отвечал ей тем же. Именно она часами массажировала мои спину и ноги, именно она разжигала в моём теле новые искры чувствительности.
Эта женщина делала всё возможное, чтобы поставить меня на ноги, без всякого умысла, лишь посмеиваясь, что таким образом она снова чувствует себя полезной для общества. И постепенно я начинал чувствовать. Меня начинал сводить с ума зуд под гипсом, по ночам ноги мёрзли, и я хотел свернуться клубком на огромной кровати в объятиях Ольги.
Ольга... Одно воспоминание о ней вышибало из меня дух. Я скучал. Безумно. Меня волновали любые слухи о Женщине, Которая Продолжала Поиски. О моей жене, которая не соглашалась принимать очевидное. Мою смерть.
Если бы я только мог! Я был готов кусать локти, чтобы не упросить кого-то из жильцов принести мне телефон.
