Не разбивай мое сердце, босс!

Его дочка Анна от первого брака стала мне сестрой. И с их появлением мы с мамой ощутили, что семья наконец полноценная. Все встало на свои места.

Вхожу в дом и быстро бегу в ванную комнату, чтобы помыть руки и умыться. Меня глаза выдадут тут же, стоит кому-то меня увидеть. Перемещаюсь в спальню и снимаю этот дурацкий костюм, который, кажется, душит меня от событий этого дня. Словно он свидетель и делает мне больно тем, что знает.

— Ир? — входит Аня и смотрит удивленно, пока я напяливаю спортивный костюм.

Хоть я и живу в съемной квартире, часто бываю здесь, и потому тут много моих вещей. Но в такое время я появилась впервые и поэтому вижу вопрос в ее глазах.

— Привет, — улыбаюсь и раскрываю объятия, куда она тут же попадает.

— Привет. Ты дома, и это странно. Что-то случилось?

— Нет, я просто по тебе соскучилась.

— Врушка, — сжимает крепче и отпускает. — А если честно?

— А если честно, то я сегодня ни о чем говорить не хочу.

— А потом?

— Потом расскажу.

— И как только я узнаю его имя, мы забросаем его машину гнилыми помидорами бабы Маши.

Я смеюсь и немного отпускаю боль.

— Есть хочу. Мама дома?

— Ага. Кажется, она выходила к соседке за зеленью. А папа отдыхает, у него выходной.

Мы тихо крадемся на кухню и сразу же натыкаемся на маму.

— Ирочка, — целует меня в висок и принимается нарезать овощи. — Как твои дела? Ты так внезапно приехала. Раньше с работы ушла?

Она сосредоточена на готовке и не видит, что я снова готова плакать от воспоминаний.

— Да, мы все сегодня раньше ушли. Приказ начальства.

— Ого. С нами поужинаешь?

— А как же. Твое любимое рагу я не пропущу.

Отворачиваюсь к окну и наблюдаю за погодой с третьего этажа нашей пятиэтажки на окраине города. Мы никогда не нуждались в деньгах. Отец зарабатывал столько, что нам хватало, хотя зажиточными нас не назовешь. Но мы и не пытались хватать звезд с неба. Нам всегда хватало счастья.

— Ты в порядке, дочь? — мама трогает меня за плечо, встав рядом.

— В порядке, мам. Все хорошо, — улыбаюсь и принимаю решение не беспокоить семью своими любовными проблемами.

— А кто тут приехал домой? — слышу отцовский голос с нотками озорства и тут же бегу к нему, чтобы обнять.

— Твоя любимая дочка? — улыбаюсь.

— Эй, а я? — шутливо подает голос Аня.

— А ты любимая в своей возрастной категории, — отвечаю, на что она меня щипает.

— Тогда я буду любимой дочкой мамы, бе, — мы принимаемся смеяться, и все забывают о моем кислом лице. Впрочем, как и я сама.

После ужина я помогаю маме с сестрой вымыть посуду, оставив родителей в гостиной отдыхать. Немного сижу с ними, обсуждая скорый отпуск отца, и уезжаю домой на такси. Хотя папа порывался отвезти, но, зная вечерние пробки, я не хочу, чтобы он ехал обратно в десять вечера. Ведь как минимум час добираться в одну сторону.

В квартире мне хочется одного: не вспоминать.

Но стоит попасть в это закрытое пространство однушки, которую я снимаю последний год, понимаю, что это невозможно.

Ненавижу каждый уголок, который рисует образ Стаса. Он либо улыбается, рассматривая фотки на стеллаже в гостиной, либо обнаженный несет мне кофе в постель, который я так и не допиваю. И он остается стоять, остывая на прикроватной тумбе, а я задыхаюсь от ласк и наслаждения.

Ненавижу.

Принимаю душ в итоге, совсем неохотно делая каждый шаг. Выпиваю лекарство от головной боли, которая беспощадно одолевает, и падаю в постель. Которая, я уверена, не подарит мне покой. Однако я засыпаю.

А будит меня жужжащий телефон — его я оставила на столике у дивана.

Поднимаюсь на ноги. Они меня почти не держат и дрожат. Ковыляю к мобильнику и принимаю вызов, не глядя на экран.

— Алло?

— Ирина, это вы? — наконец всматриваюсь, пытаясь понять, кому принадлежит этот незнакомый номер и голос. Но ничего в голову не приходит, и я прикладываю телефон обратно к уху.

— Это я. А вы кто?

— Я — отец Стаса Аверина. Нам с вами нужно срочно встретиться.