Не разбивай мое сердце, босс!
Моя злость сменяется бессмысленным удивлением. Почему? Почему она?
Почему счастье им, а мне слезы и боль?
Это же несправедливо. Это нечестно.
Смотрю, как девушка входит в кабинет. Как красиво скользит шифоновое платье по ее округлым бедрам совершенной, идеальной фигуры с головы до ее бесконечно длинных ног.
Я чувствую себя несколько ущербной, сравнивая блеск ее длинных черных волос, которые при каждом ее шаге красиво падают с плеча на подтянутую большую грудь в откровенном декольте. Красивое лицо возмущено, но это кажется фальшивой эмоцией. Она красуется. Словно знает наверняка, что тут произошло, но ради приличия и того, что ей нужно держать лицо, требует объяснений.
По сравнению с ней я кажусь блеклой уставшей тряпочкой. И это при том, что я считала себя всегда достаточно красивой. Быть может, на моих счетах нет миллионов, я не мелькаю на обложках журналов, как эта Марина Григорьева, но я не хуже.
Во всяком случае так мне кажется.
И все же внутри я разбита. И вопрос, почему она, обретает закономерный ответ. Потому что она идеальна для него. Статус и прочие обстоятельства лишь подтверждают это. Явно не секретарша с зарплатой, которую она тратит на один маникюр.
Снова внутри распахивает объятия злость, когда она своей кошачьей походкой настигает Стаса.
Глаза мужчины не отрываются от моих, которые полны разочарования и сыплющегося из них стекла разбитых надежд.
Что я за дурочка? Как могла легко поверить в его ложь? Откуда этим чувствам взяться? Он меня не замечал и вот вдруг я стала для него всем? Какой кошмар. Хочется плеваться от того, насколько я кажусь себе глупой идиоткой.
Ну ничего. Это все внутри стоит запереть на замок. Не им знать о том, что моя душа изуродована мужчиной напротив.
Внешность этой девушки кажется почти божественной ровно до тех пор, пока она не открывает рот и не начинает громко кричать:
— Ты вообще охренел, Аверин? Решил выставить меня дурой еще до свадьбы? Изменять мне вздумал?
— Господи, — он проводит рукой по лицу. — Что за бред? Никто никому не изменял. Это мой секретарь — Ира. Успокойся, Марина.
Девушка резко переводит глаза на меня и практически испепеляет, а после возвращает внимание к Стасу.
— Ты просишь меня успокоиться и мирно смотреть на то, как ты зажимаешься в своем кабинете с какой-то секретаршей? Я правильно поняла?
— Не ори, — рявкает на нее в ответ и тут же берет себя в руки. — Здесь сотрудники за стеной. Успокойся, еще раз предупреждаю. Нет тут никакой измены.
После его слов она снова поворачивается ко мне, но не за приветствием.
— Так, значит, ты решила, что имеешь право подбивать свои корявенькие клинья к моему жениху?
На самом деле мне плевать, что она думает обо мне, что скажет дальше. Я лишь досматриваю спектакль, чтобы наконец уйти.
Девушка делает шаг к Стасу, по-свойски кладет одну свою руку на его плечо, а вторую — на грудь. Мне хочется расцарапать их и кричать, что она не имеет на это права. Но добивает другое — его ладонь оказывается на стройном изгибе модельной талии.
Они как глянцевая картинка. О чем речь… Они и так уже там появились, когда свет прознал о скорой свадьбе этих двоих.
— Он мой жених, слышишь? Не смей даже смотреть в его сторону. Хотя о чем это я. Стас тебя и без того увольняет. Так, милый?
А я все смотрю. Не знаю, чего жду. Что хочу сказать. Я чувствую лишь усталость, разочарование, боль… Последнего слишком много внутри меня.
— Я вас слышу и, поверьте, не претендую на вашего мужчину. Я просто… — смотря в его глаза, продолжаю свою речь: — Просто хотела пожелать счастья, — улыбаюсь, чувствуя, как слезы, обжигая глаза, скапливаются в них. — Поздравляю вас обоих, Марина и Стас.
Разворачиваюсь и выхожу из кабинета. Хватаю быстро свою сумочку и пиджак и устремляюсь к лифту. Я уверена, что никто за мной не побежит. Не остановит и не скажет, что все ложь, а я нужна больше всего на свете. Никто не скажет, что мое сердце разбилось просто так, потому что я все неправильно поняла.
Спускаюсь на первый этаж. Пересекаю огромное фойе бизнес-центра и, сев в маршрутку с привычным номером, еду в единственное место, где хочу быть.
Всю дорогу по пробкам города, который ни на секунду не останавливает своего движения, я думаю о том, чего не может быть. В секунду я взлетела высоко в небеса и упала, неподготовленная к падению. Никто не предупреждает о мерах безопасности, прежде чем ты открываешь душу чему-то светлому и дурманящему кровь. А жаль. Это бы уберегло множество юных и глупых сердец.
Телефон разрывается от входящих сообщений и звонков подруг. Но я не хочу и не могу сейчас говорить с ними, тем более о нем.
Выхожу на остановке и медленно иду в сторону родительского дома.
Представляю, как я сейчас обниму свою сестренку. Как меня поцелует мама, а отчим по привычке скажет, что приехала его любимая дочка.
Моя мама вышла второй раз замуж за Николая Александровича уже очень давно. Мой папа умер, когда мне едва исполнилось пять лет. И мои воспоминания о нем практически испарились, как бы я ни пыталась их воскрешать в памяти. Отчим же стал для меня самым лучшим и самым родным человеком. Не знаю, как такое могло произойти, но мы с ним очень близки. Порой я хочу лишь с папой делиться чем-то, что меня съедает изнутри или делает счастливой.
