Семейный долг для истинного наслаждения
Георгий
Когда я принял решение ни в коем случае не пускать Ольгу в катакомбы и отправиться в них самому, я с трудом дождался, пока жена уедет по делам. Я собрал все её записи и сфотографировал их, обстоятельно всё изучив. Вроде ничего сложного. Она провела колоссальную работу и изложила подробное описание маршрута до своего клада. Насколько это было возможно по древним дневникам, конечно. Но я верил, что никаких сложностей возникнуть не должно.
Я спустился в сырой тёмный подземный тоннель по неустойчивой прогнившей лестнице из потемневшей от влаги древесины. Внизу, под толстым полом старинной части здания, обстановка была совсем как в моих дурацких снах. Точь-в-точь. Словно я уже однажды бывал здесь на самом деле.
Я следовал инструкциям жены, с насмешкой отсчитывая шаги и отслеживая направления ходов. Эхо моих шагов разносилось на многие метры вокруг, и глухо, словно с задержкой, возвращалось назад.
Согласно схеме движения мне оставался последний поворот, и я его сделал. Подсвечивая фонариком глухую нишу – аппендикс тупикового хода, я увидел неприметный сундучок на земле.
– Сокровище! – выдохнул я себе под нос и подошёл ближе.
К сожалению, за давностью лет сундук небольшого размера основательно сросся с плотной землёй под моими ногами. И как я не раскачивал сундучок, мне никак не удавалось сдвинуть его хоть на миллиметр. Тогда я плюнул на эту затею. Ольгу интересует не оболочка, а содержимое. Вот только сундучок был заперт, а маленького ключика у меня, конечно, не было.
Я свалял дурака, отправляясь в подземелье с одним лишь фонариком. Под рукой, кроме него, телефона и связки ключей от квартиры, не было больше ничего. Это было глупо, очень. Ещё глупее было бы вернуться без клада, взять инструменты и не найти дорогу назад!
Из всех доступных вариантов я решил пожертвовать своими ключами. В попытке расковырять замочек, я издавал слишком много шума, поэтому и не услышал сразу шум шагов, который глухо ускорялся по мере приближения. Но кто это мог быть?
Я так и не узнал ответа на этот вопрос. Потому что в одно мгновение старый замок не выдержал и сломался под воздействием давления извне, раздался резкий хлопок и мир вокруг затрясся, превращая катакомбы в руины.
Я торопливо засунул в карман содержимое сундучка, покинул отросток хода и внимательно осмотрелся. Если бы я находился в этот момент в одном из центральных ходов, ведущих обратно к лестнице, я умер бы моментально. Теперь ходы были наглухо завалены, отсекая мне путь наружу. Я похолодел.
Мне оставалось лишь надеяться, что отсюда существовали другие выходы, потому что путь к фабрике был перекрыт. Наглухо. И если бы мне не удалось отыскать другой выход, то, рано или поздно, я просто задохнулся бы в этих бесконечных сырых тоннелях.
Внезапный стон из-под завала привлёк моё внимание. С опаской я подошёл чуть ближе и увидел силуэт человека. Его порядком придавило оторванной балкой и хорошенько присыпало землёй.
Я присел на корточки рядом с ним и посветил тонким лучиком в его лицо. Истекающий кровью, передо мной лежал молодой работник фабрики, Анатолий Жуков.
– Георгий Константинович, – удивлённо прохрипел он. – Вы?
– Что случилось, Толик? – Я попытался освободить его, но обвал крепко сковал его в своих смертельных объятиях.
– Ждали, – с усилием прохрипел он, – её. Она должна была... Не вы…
– Кто ждал? Кого?
– Следили за ней, ждали... Не вы…
– Кого ждали, Толя?
– Её... Ольгу... – он закашлялся, изо рта тонкой струйкой потекла кровь.
– Кто ждал Ольгу? – завопил я. – Кто? И зачем?
Но Жуков лишь чаще задышал и сильнее захрипел. Он пытался сказать что-то ещё, но так и не смог. Я понимал всю тщетность попыток освободить его, но продолжал их предпринимать. Вот только я не учёл, что после обвала тоннеля, состояние стен и потолка проходов оставляют желать лучшего. Одно неловкое движение, и мир вокруг затрясся, накрывая меня обломками и землёй.
Я почувствовал резкую боль в спине, раздирающую боль в ноге, а потом треснувшая под напором земляного давления балка ударила меня по голове, и я начал терять сознание.
Последней моей мыслью было сожаление о том, что я не успел помириться с Ольгой и, вероятнее всего, больше никогда её не увижу.
Её имя всколыхнуло во мне волну протеста. Кто ждал её? Кто следил за ней? И кто хотел ей навредить?
Чувствуя тяжесть от присыпающей меня земли, я попытался сделать небольшое усилие, последний рывок, и отполз немного от руин. А потом темнота поразила мою голову и больше не осталось ничего. Ни мыслей, ни чувств, ни боли.
Я умер.
Это было так странно: никакого света, никаких стремительных воспоминаний. Ничего. На бесконечные минуты или часы.
Я очнулся, почувствовав поначалу странное движение у руки. Крысы. Отбросив в сторону лишние сантименты, я сделал над собой усилие и отогнал их.
Воздух вокруг пропах тошнотворным приторным запахом крови. Моей крови. Голова кружилась и нещадно болела, я не чувствовал ног. Но у меня были руки. Трясущиеся, непослушные руки.
