Эгоист
– Вряд ли в их случае существует безопасное расстояние, – расхохотался Костян.
Продолжая стискивать в объятиях девчонку, случайно кинул взгляд на родителей. Сначала даже не понял, что не так, а после отметил, что уж слишком искусственные улыбки на их лицах и глаза какие-то стеклянные. Не надо быть гением, чтобы понять, что что-то случилось. Аппетит пропадает автоматически, и весь завтрак я сижу, впишись пальцами в Ксюхино бедро, и тупо жду возможности остаться с родителями наедине.
Когда завтрак был съеден, парни слиняли обратно в бильярдную – на этот раз погонять шары – и я притягиваю к себе девчонку.
– Подожди меня в моей комнате.
Она осматривает меня обеспокоенным взглядом – уловила исходившее от меня напряжение – но согласно кивнула и вышла из кухни.
– В чём дело? – обратился уже к родителям.
Что-то не понравились мне их нервные переглядки.
– Никита, – глухо выдавила мать.
Тело моментально напрялось, и я почувствовал растёкшийся внутри гнев, выжигающий кровь.
Одного имени хватило на то, чтобы понять, что ничего хорошего нас не ждёт. Имя моего старшего брата давно искоренили из повседневного лексикона ещё четыре года назад и употребляли только в самых крайних случаях. Это была инициатива родителей, но я бы и без их негативного отношения забыл бы это имя. Слишком много плохих воспоминаний оно с собой несло.
– Какого хера ему надо на этот раз? – не сдерживаюсь я.
Мать нервно закусила губу и отвернулась к окну, предоставляя отцу полный карт-бланш относительно высказываний.
– Его выпускают. Послезавтра. Нам прислали оповещение.
Он протянул мне невзрачный листок бумаги, исписанный широким размашистым почерком.
– Надеюсь, он в курсе, что здесь его никто не ждёт?
Мама хохотнула, – кажется, ещё немного, и у неё начнётся истерика.
– И когда его это останавливало? Мы от него открестились задолго до того, как он попал в тюрьму, но это не мешало ему каждый день появляться в офисе или дома с показным скандалом.
Я устало провёл ладонью по лицу, пытаясь усмирить беснующихся внутри демонов.
– В этот раз я сдерживать себя не стану, – озвучил угрозу. – Особенно, если он позволит себе хоть какое-то замечание в адрес Ксюши.
Мать взволнованно потянулась к моим рукам через весь стол, но я убрал их, спрятав под столом. В прошлый раз я уже поддался её просьбе не устраивать драку – при том, что не я был её зачинщиком – но больше я такой оплошности не допущу. Этому сукиному сыну давно надо было преподать жизненный урок.
– Как в нашей семье мог родиться этот гондон, я не понимаю... – вспыхнул я, вскакивая на ноги.
– Кирилл! – возмутилась моему выражению мать, но я лишь махнул рукой и направился в свою комнату.
Ксюша сидела на подоконнике, свесив ноги и сложив на коленях руки. В её ответном взгляде плескалось беспокойство. Я подошёл к ней вплотную, сгрёб в охапку и уткнулся лицом в изгиб шеи. Надо отдать ей должное, она не пыталась ничего спросить, – просто обняла в ответ, прижавшись ко мне всем телом, обвила ногами и запустила пальцы в волосы.
Но я должен был сказать ей.
– Через два дня мой брат выходит из тюрьмы.
Мой голос был тихим и неуверенным, потому что я открывал перед ней тот тёмный угол души, куда никого не пускал раньше; там, покрытый паутиной обиды и толстым одеялом ненависти и презрения, пылился сундук с воспоминаниями о старшем брате, который был для меня примером. Даже к отцу я относился не с таким уважением и благоговением, как к нему.
– О Боже... – пытаясь скрыть своё шоковое состояние, прошептала девушка. – Я не знала, что у тебя есть брат...
Я неопределённо пожал плечами.
– Мы давно не говорим о нём. В этом доме его имя приравнивается к ругательству.
Ксюша сжала губы, хотя я видел, что ей очень хочется задать очевидный вопрос. Вздох сорвался с моих губ, которые раскрылись для ответа, но девушка прижала к ним пальцы, призывая к молчанию.
– Тебе необязательно говорить об этом, если не хочешь.
Поцеловав пальцы, я взял её руки в свои и покачал головой.
– В этот раз – обязательно, – не согласился. – Потому что в ближайшее время, я думаю, нам надо перестать встречаться.
– Почему? – Столько боли и непонимания в её глазах я ещё не видел и готов был надрать собственную задницу за то, что именно я стал причиной их появления.
– Он любит... причинять боль своим близким. Это извращённое развлечение доставляет ему огромное удовольствие. Мне до срыва голоса больно вспоминать то время, когда он был моим старшим братом. Я боготворил его, ставил превыше всех в своей семье. До того самого дня, когда из-за него моя жизнь и жизни Лёхи и Макса ухнули на самое дно.
– Что случилось? – тихо спросила Ксюша, поглаживая меня по щеке.
Она должна быть ближе, чтобы между нами стало на одну тайну меньше. Я подхватил её под ягодицы и сел на кровать, оставив её на своих коленях. Девушка тесно прижалась ко мне – так, как я того хотел – и уткнулась лицом в моё плечо.
