Затерянные в смерти (сборник) - Гэфни Патриция
– Это далеко?
– На вершине форта.
– Давай поспешим. Я не хочу пропустить этот момент.
Когда они поспешно взбирались вверх по пандусу (по словам Себастьяна, по нему вкатывали пушки), Изабель крепко держалась за его руку. Они пробежали по внешней стене, на которой стояли пустые орудийные лафеты, и по трем лестничным маршам поднялись наверх. На самом верху кастильо находились караульные помещения, сосредоточенные в основном в той части крепости, которая выходила в сторону гавани.
Все это время они держались за руки. У Себастьяна это получалось неуклюже, и за это он нравился ей еще больше.
Отпустив его руку, Изабель поднялась на стену и посмотрела на гавань.
Она его любит.
Конечно, любит. Глупая девчонка, обругала она себя. Да разве может быть иначе? У нее больше не осталось сомнений.
Повернувшись, Изабель прислонилась к скале и тут же почувствовала, как та покачнулась. Падая, девушка вскрикнула, ударилась ногой о сломанный край стены и полетела в темноту.
– Нет! – заревел Себастьян. Успев схватить ее за руку, он притянул Изабель к себе. Оба упали на колени. Изабель держалась за него так, словно он был ее единственным спасением. Уткнувшись лицом ему в грудь, она слушала, как с какого-то другого бастиона отваливаются куски стены.
– Я собиралась сказать тебе, какое там отличное место, – прошептала Изабель. – Но оно не сравнится с твоими объятиями.
Отстранившись, Себастьян обхватил руками ее лицо.
– Не умирай, слышишь? Я не хочу иметь на своей совести еще одну жизнь.
– Со мной все в порядке.
Себастьян поцеловал ее, как будто прикосновение его губ могло обеспечить ей безопасность. Она снова ощутила сладость, а также желание. Это было все, что она хотела. Обняв Изабель, мужчина принялся ее укачивать, это возбуждало и одновременно успокаивало.
– Мы пропустим восход луны, или ты считаешь, что луна будет нас дожидаться? – коснувшись губами его уха, прошептала она.
Поднявшись, Себастьян взял ее за руку.
– Иди сюда. И не подходи к стене слишком близко.
– Хорошо, – сказала она и последовала за ним. Посмотрев на небо, Изабель увидела множество звезд, таких прекрасных и таких близких, что, казалось, до них можно достать рукой. – Это одно из самых потрясающих мест на земле.
Прижав ее пальцы к своим губам, Себастьян развернул ее лицом к востоку, где над горизонтом только что показалась луна. Обнявшись, они смотрели, как луна совершает свое плавное восхождение.
Два человека из самых разных времен и мест, которые нашли друг друга. Которые вместе положат конец проклятию чудом любви, которую Господь подарил человечеству.
Себастьян повел ее к скамье, похожей на ту, которые стояли вдоль стен во внутреннем дворе замка. Эта была более обшарпанной, но все же достаточно удобной, если сидеть очень близко друг к другу.
– Твои волосы настолько густые, что я не могу понять, как тебе удается держать голову прямо, – проведя рукой по ее волосам, сказал Себастьян. – Но когда я прикасаюсь к ним, кажется, что они из тончайшего шелка.
Они поцеловались, а затем еще раз.
– Расскажи мне про монастырь, Изабель.
Ее глаза наполнились слезами. Изабель зажмурилась, но кивнула, и Себастьян отстранился и сложил на груди руки, терпеливо дожидаясь ее рассказа.
Так зарождается доверие. Изабель понимала, что первый шаг должна сделать именно она. Дело было не только в мужской сущности – просто этот конкретный мужчина давно уже забыл, что такое доверие.
Закрыв глаза, Изабель мысленно представила себе монастырь, слишком огромный для нынешней небольшой общины, с его гулкими залами и постоянно раздающимся пением псалмов. Память услужливо всколыхнула ту часть ее сознания, которая стремилась стать ближе к Богу.
– Я пришла в монастырь сразу после школы. Я родом из Небраски. – Она посмотрела на Себастьяна. – Ты знаешь, где находится Небраска?
– Где-то в средней части Америки, – без особой уверенности предположил он.
– Ну да, на Среднем Западе. Мои родители владели фермой, находившейся в пятидесяти милях от ближайшего населенного пункта. Поэтому они направили меня в пансион для девочек, которым управлял очень прогрессивный женский монашеский орден. Когда я была на втором году обучения, мои родители умерли, и оставшиеся два года я проводила каникулы у родственников, которых это не особо радовало.
– Я очень сочувствую, хотя мне трудно представить кого-то, кто бы был тебе не рад. – Он поцеловал ее макушку. – Здесь бы такого никогда не случилось.
– Да, Кортес рассказал мне, как у вас здесь заботятся о детях, – сказала Изабель, сделав вид, будто не понимает подтекст его слов. – Ваша община производит сильное впечатление, Себастьян, но это работает лишь в небольших масштабах с просвещенным руководителем во главе.
– Да. Думаю, тут больше подошло бы слово «деспот».
Кулаком правой руки она мягко ткнула его в бок.
– Ты изо всех сил стараешься выглядеть распущенным и… – Выпрямившись, она подняла указательный палец с тем, чтобы он знал, что она говорит серьезно. – Должна сказать тебе, Себастьян, что человек, которого я стараюсь получше узнать, – это тот, которого я сегодня видела на пляже с детьми. Тот, который посадил себе на спину слепую девочку и сделал ее лидером группы. Тот, который позволил закопать себя в песок. – Сложив руки на коленях, она явно ждала его ответа.
– Да, миссис Медсестра, я знаю, что ты стараешься хорошо обо мне думать, и весьма сожалею, что вынужден объяснить столь благородной персоне: я играю с детьми только затем, чтобы, когда они вырастут, они были мне преданы; они останутся и будут служить мне, как служили их родители.
– Чепуха! Ты играешь с ними потому, что они напоминают тебе о том, о чем ты больше всего скучаешь.
Он засмеялся:
– Тебя трудно обескуражить.
– Да, это так. В своей жизни я не раз встречалась с разочарованиями.
– И одним из них была жизнь в монастыре?
– Да. – Вздохнув, она взяла его за руку. – Мне очень повезло, что мать настоятельница меня понимала. Когда меня несколько раз обвиняли в недостойном поведении, она отводила меня в сторону и успокаивала.
Изабель прислонилась головой к стене, думая о том, что сейчас сказала бы о ней мать настоятельница.
– В конце концов она помогла мне понять, что я не столько хочу быть монахиней, сколько жажду находиться в таком месте, где я могла бы испытать чувство общности, где я бы считала себя своей, чувствовала, что нужна другим, как была нужна своим родителям.
О, об этом все еще больно говорить, больно вспоминать тот день, когда она взяла единственный маленький чемодан и покинула свой второй дом. На руку ей капнула слеза, и Себастьян вытер ее пальцем.
– Мы все хотим чувствовать себя нужными.
– Думаю, да, но я искала не в том месте. В этом смысле у нас есть нечто общее, Себастьян.
Он не клюнул на эту приманку.
– И сколько ты пробыла в монастыре?
– Три года. Орден помог мне найти стипендию для обучения в медицинском колледже, к чему я давно проявляла склонность. Окончив его, я нашла благотворительную организацию, которая согласилась подготовить меня в качестве помощника врача, если я два года у них отработаю. Я закончила у них работать после того, как Новый Орлеан, в котором находилась клиника, был разрушен ураганом «Катрина». Две недели спустя я была в церкви, когда отец Жубэ вызвал добровольцев поехать сюда на год, и вот я здесь, сижу рядом с тобой в эту прекрасную ночь и хочу говорить обо всем, кроме своего прошлого.
– Какое у тебя насыщенное прошлое!
– Не знаю, шутишь ты или нет, но с тех пор, как я покинула Небраску, у меня следовало одно приключение за другим! – Выпрямившись, Изабель поняла, что сумела привлечь его внимание.
Да еще как!
Себастьян смотрел на нее, как ребенок смотрит на лакомство, или как акула, которая выжидает момент, когда сможет наброситься. Изабель отвернулась, пока список сравнений не стал еще более устрашающим.
