Берова тропа
Судя по шагам, и Никитка, и Сельва ушли, даже убежали.Видимо, Ольг умел быть убедительным, когда этого хотел. Марика осторожно выглянула в коридор, убедилась, что никого нет, и подкралась к княжеской спальне. Очень ей хотелось хоть одним глазком посмотреть, чем Ольг занимается. Ей казалось, что она была тише мыши, даже юбка не шуршала и ни одна половица не скрипнула. А только не успела она к двери приоткрытой приблизиться, как ее подхватили сильные руки и в опочивальню затащили. Дверь же за спиною захлопнулась и скрежетнула засовом.
Ведьма только пискнула коротко от неожиданности.
— Подслушивала? — мурлыкнул Ольг ей в ухо. Невольно Марика задрожала от такой близости. — Любопытная!
— Поговорить шла, — не созналась женщина.
— О чем?
— О колдовстве.
От неожиданности княжич выпустил ведьму из крепких объятий. Та отступила на шаг, поправляя одежду и втайне сожалея. Ей нравилось быть так близко к нему.
— Что опять стряслось?
— Ты знаешь, что в Бергороде есть колдунья? Черная, судя по всему?
— Откуда? Никогда подобными глупостями не интересовался. До недавних пор — и не верил. Думал, что добрый меч и славный лук любого проклятья сильнее.
— А вот есть. Ты странного в своем доме не замечал?
— Нет.
— А послушай, болезнь, тебя едва не сгубившая, откуда взялась?
— Женщина, я от тебя по лесу по стылой земле босиком убегал, что тот ушан. И с голой грудью. В одних портках, помнится. Немудрено и простыть было.
— Ну да, — Марика взволнованно заходила по комнате, терзая пальцы. — Может, и так. А в вещах своих лишнего не находил? Иголок там, платков чужих?
— Нет вроде, а что?
— Катерина тебя приворожить хочет. Ну что ты ржешь как конь, я же серьезно!
Но Ольг хохотал до слез. Останавливался, смотрел на сердитую Марику и снова смеялся. Все же не слишком-то он и умный, этот потомок Бурых!
— Послушай, я на Катерину не взгляну, даже если она одна в целом мире из баб останется, — наконец, выдавил из себя Ольг. И едва только Марика собралась возмутиться, добавил: — Она же дура! Как есть, упрямая и вздорная дура.
— Красивая.
— Очень красивая. Но дура.
— А тебе непременно умную подавай?
— Да никто мне, кроме тебя, уже не нужен, милая. Ни Катьки, ни Машки, ни Златы всякие. Только ты, ведьма. Что толку меня привораживать, когда я и так уже тобою околдован?
И снова ее к груди прижал. Ах, как его не любить?
— Я к колдунье вечером пойду.
— Зачем?
— Спросить про проклятье.
— Я знаю, как его снять. Нам нужно пожениться.
Марика дернулась, больно ударившись макушкой о подбородок мужчины.
— Ты рехнулся? Как ты это представляешь? Я, княжич Бурый, перед честным народом беру в жены старую ведьму? Тебя ж в тереме запрут, как умалишенного.
— Проклятье спадет, и все увидят, что ты красавица.
— А если не спадет, что тогда?
Ольг промолчал угрюмо.
— Глупый, тебе еще жить да жить! Что же ты творишь? То к беру в кусты лезешь, то на ведьме жениться придумал, разве можно так?
— Нужно, — буркнул княжич. — Это и есть настоящая жизнь. Испытания, битвы, трудности… А не в тереме сидеть и о подвигах только в песнях слушать.
— Я за тебя замуж не пойду, так и знай.
— Пойдешь, никуда не денешься.
— А будешь неволить — обратно к хьоннам уйду. А потом уплыву с ними на край света.
— Не жалко северян? Я же корабли снаряжу и на них войной поплыву.
— Ради чего? — закричала Марика, не сдержавшись. — Ради ведьмы закодованной?
— Ради женщины любимой.
— Да ты ж меня настоящей даже не видел! А вдруг я тебя обманываю? Вдруг я чудище лесное?
— Глазами не видел, а руками чувствовал. И сердцем.
Ну что тут было ответить?
— Мне нужна рубашка твоя. Для Катьки, ворожить будет.
— Еромолову давай ей дадим? Или вон Маркову?
— Мне интересно, что колдунья скажет.
— Ладно, но спать с ней я все равно не буду. Даже если ты на коленях умолять будешь.
Ольг отпустил Марику, тяжело вздохнул, достал из сундука несвежую уже рубашку и тугой кожаный кошель с деньгами.
— На вот, держи. И будь осторожна. Отправил бы с вами кого, да болтать будут, вам это без надобности. Вот еще, возьми, — и протянул Марике узкий кинжал с небольшой рукоятью. Видимо, под женскую руку сделанный. — Матери моей, вроде как, была игрушка. Не бойся, если что случится — с ним спокойнее.
— Я заговоры знаю на отвод глаз. Ничего не случится.
— И все же мне так будет спокойнее.
Уступила, взяла и кинжал, и ножны к нему, кое-как закрепила на поясе, а потом попросила Ольга:
— А расскажи мне, как ты у моря побывал. Какое оно, море?
Проболтали до вечера, а потом Марика ушла искать Катерину. Та обрадовалась рубашке, долго ее нюхала, потом спрятала в сумку. Надвинула на глаза старый серый платок, накинула куцую заячью шубейку, опустила голову — и из статной красавицы разом превратилась в обычную скромную бабенку. Так и пошли вдвоем по улицам.
Марика думала, что колдунья живет там, где голытьба обитает да нищие, но к ее удивлению, Катя привела свою спутницу к вполне приличному небольшому домику даже и с садом, сейчас голым и пустым. Постучалась три раза в ворота, толкнула створки и снова прошла. Девушка была тут явно не первый раз.
И ничего страшного, ни черных котов, ни змей, ни пауков. Обычный дом, чистый, ухоженный, почти даже богатый, с беленым крыльцом и половичком за дверью.
И голос, их окликнувший, тоже не пугал, разве что слова странные были:
— И кого ты мне привела, юродивая? Смерть мою привела…
В выскочившей в сени женщины колдунью признать было невозможно: обычная горожанка, одета добротно, но не роскошно, не толстая и не худая, вовсе и не старая. Руками колдунья замахала, как мельница крыльями и зашипела на Марику:
— Пошла отсюда, пошла! Неча тут делать тебе! Знаю я, что ты ищешь, могла бы дать, да не буду! Не буду помогать! Убирайся прочь, вестница моей смерти! Пошла, пошла!
