Танцы в ночи. Магия любви - Славина Анастасия
– Если хочешь вызвать желание, – учил его Стефан, – возжелай сам, спокойствие – стань безмятежным, повиновение – будь готов стать тираном. Повторяю: тебе не нужно это испытывать, тебе нужно заставить себя думать, что ты это испытываешь. Ты должен перевоплотиться, стать первоклассным актером.
И в этот момент Марк подошел к двери.
– Я воздействовал на Владу? – спросил он.
«Ну, конечно, – Влада, – подумал Стефан. – Что же еще могло заставить его заговорить?» Он колебался, сказать ли правду, слишком уж соблазняла возможность наказать Марка за его выходки, посеять мысль, будто бы его отношения с Владой – лишь результат неосознанного внушения. Но Стефан не стал этого делать.
– Влада – Искатель, это другое, – ответил он. – Ты можешь вызвать в ней сомнение, но не убедить ее. Она твоя только наполовину.
После этого ответа Марк уже не вернулся на свое место, а сел возле двери. Теперь лунный свет падал прямо ему на лицо, задумчивое и в то же время решительное. Эта внезапная перемена заставила Стефана засомневаться, так ли уж хорошо он изучил своего подопечного. Только Марк не оставил времени на размышления.
– Илона не была Искателем, – бесстрастно произнес он, но металлические прутья двери в его ладонях тихо скрипнули.
– Я каждую секунду хотел знать, что Илона чувствует на самом деле, воздействие мне бы только мешало. – Стефан подошел к двери вплотную. Происходи эта сцена три дня назад, Марк, наверняка, уже схватил бы его за горло. Но юный семаргл научился держать себя в руках. Способный. Хоть и строптивый. – Я воспользовался этой возможностью только однажды: когда пришел на похороны вашего отца. Илона была в ужасном состоянии, она не слышала меня, и я успокоил ее с помощью внушения. Причем это тоже получилось само собой: я просто почувствовал, что так нужно.
Стефан замолчал, и Марку вдруг показалось, что они поменялись местами. Теперь тюрьма находилась по другую сторону решетки.
– Чем сильнее чувство холода, тем слабее самоконтроль, и, как результат, способность воздействовать, – продолжил Стефан. – Если холод неимоверно сильный, ты становишься беспомощным, как человек. По крайней мере, в ту Невестину ночь у меня было именно так, – предупредил он следующий вопрос Марка.
Эта откровенность не уничтожила пропасть между семарглами, но словно соединила края хрупким подвесным мостиком. С того вечера монолог Стефана превратился в подобие диалога. Марк по-прежнему предпочитал отмалчиваться, но, почувствовав приближение Стефана, уже не скрывался в глубине подвала, а садился возле двери и внимательно слушал, иногда задавал вопросы. Он спросил, каким образом люди становятся кормушками, и Стефан рассказал ему историю Рыбака, журналиста, обреченного на смерть, потому что тот увидел и услышал больше, чем позволено обычному человеку. Ему предложили выбор: умереть или остаться в Огневке. Рыбак предпочел Огневку.
Была парочка романтичных историй. Например, Клара влюбилась в семаргла и сама поехала за ним в поселок, зная, что, возможно, никогда оттуда не вернется. А вот Антон изначально не был кормушкой. Он оказался в Огневке по доброй воле: решил, что обязан семарглам жизнью (когда-то Стефан учуял его по запаху крови – в тот вечер отец Антона был особенно жесток). Стефан никогда не использовал парня в качестве кормушки, хотя не сомневался: стоит попросить, и Антон согласится, не задумываясь. Кормушкой же парень стал исключительно по собственному желанию: соблазнился одной стервой.
В следующую ночь Марк начал разговор первым.
– Как Влада? – спросил он, подойдя к двери.
Стефан, не торопясь с ответом, сел на свое обычное место.
– С Владой все в порядке. Она смирилась с заточением, ведет себя замечательно, питается хорошо.
– А кто приглядывает за ней? Я к тому, что «замечательно себя ведет», «хорошо питается» – это не про Владу. Она не вела себя так, даже когда ей было десять. Разве что, если ей было нужно усыпить чью-то бдительность.
Вместо ответа Стефан вышел за дверь и спустя минуту вернулся с Кларой. Марк сжал прутья решетки. Он понял, какой перед ним стоял выбор: выпей настоящего тепла, и ты получишь ответы на все вопросы. Или откажись – и потеряй все, чего достиг за последние дни – вместе с надеждой вернуться к Владе.
– У меня нет никакого желания с тобой возиться, но у меня есть обязательства перед твоей погибшей сестрой. – Стефан кивнул, и Клара протянула руку между прутьями решетки. – Я не могу просто бросить тебя на произвол судьбы, зная, что ты умрешь от рук первой же деревенщины – только потому, что не сможешь оторваться от его любимой внучки. Поэтому давай задержим дыхание и нырнем в это обучение, чтобы побыстрее вынырнуть и поплыть каждому своей дорожкой. Всего неделя – и ты снова просыпаешься вместе с Владой. Договорились?
Марк взял протянутую руку за запястье и вместе со вдохом осторожно втянул через кончики пальцев нежное тепло.
– А потом устроим выпускной экзамен, – довольно продолжил Стефан.
Марк отпустил руку Клары.
– Экзамен? – переспросил он.
– Мы просто повеселимся, – ответил Стефан и жестом приказал насыщаться дальше.
* * *Через несколько дней Стефан поселил узника в соседней спальне. По большому счету, для Марка мало что изменилось, его тюрьма лишь стала просторнее: бежать из Огневки еще никому не удалось. Марк тоже понимал это и не доставлял хлопот. Он выполнял все пожелания Стефана и пил настоящее тепло каждый вечер, понемногу, в качестве микстуры.
Стефану нравилось наблюдать, как меняется его подопечный: тело Марка наливалось силой, движения становились быстрее и точнее, в глазах все чаще вспыхивал хорошо знакомый семарглу блеск. Марк же относился к своему перевоплощению без восторга.
Однажды он задал вопрос, которого Стефан ждал давно: как семарглу обмануть полуденную жару. Он именно так и спросил: «как?», а не «можно ли?» В честь этого Стефан подарил ему серую накидку и вывел на улицу – прямо в знойный полдень.
Марк тщательно закутался в накидку, но с непривычки пропустил участок кожи – крошечный треугольник возле ключицы – и тотчас же получил ожог. Вскрикнув, Марк бросился под навес. Стефан отвернулся, словно внезапно решил полюбоваться окнами соседних домов, но его плечи мелко тряслись от смеха.
Марк перевел дух, снова закутался в накидку и спустился с крыльца. Теперь обнаженной оказалась фаланга пальца, только на этот раз Марк не проронил ни звука. Сжав челюсти, он поправил накидку и с вызовом посмотрел на своего учителя. Стефан, все еще улыбаясь, поманил Марка за собой. Он и вида не подал, какая мысль пришла ему в голову: возможно, из этого заморыша получится нечто большее, чем заурядный семаргл.
Прогуливаясь по пустынным улицам Огневки, Стефан рассказывал Марку обо всех хитростях, которые помогают семарглам выжить, в том числе и тех, которые придумал он сам. В этом списке Огневка шла отдельным пунктом. Круглосуточная охрана, система тоннелей и лазов, тщательно отобранный контингент, кормушки в качестве возобновляемого источника тепла, «звездные» вечеринки – для отвода глаз местных жителей. Огневка стала для семарглов настоящим раем, островком удовольствия и беззакония.
Как-то ночью, продолжая тему Огневки, Стефан признался, что построил этот город для Илоны – совершил один из миллиона безумных поступков, на которые был способен ради нее. Марк же, отвечая откровенностью на откровенность, сказал, что это не меняет его отношения к Стефану.
– Сейчас Илона должна была заканчивать Лондонский университет искусств, а я – находиться рядом с Владой и думать только о том, как сделать ей самое незабываемое предложение руки и сердца. Но ты позарился на мою сестру. Тебе оказалось мало твоих семарглих, захотелось живой восемнадцатилетней девушки.
В тот момент Стефан отметил, как быстро научился обуздывать эмоции его подопечный. Выдало Марка лишь едва заметное движение: пальцы непроизвольно сжали перила балкона.
– Я любил твою сестру, – в тон ему ответил Стефан. – Ради нее я спас твою жизнь. Но это не помешает мне забрать ее, ничтожество.