Не прощай мне измену
Как я не прикрывалась тяжёлым недугом, чтобы побыть в одиночестве и подумать, поболеть нормально не дали. Только мне полегчало, в нашей маленькой группе на троих начался форменный скулёж-шантаж по поводу завтраков. Ну, конечно, куда без “симсырников”, как окрестила их Томочка. У подшефных студентов тоже крокодил не ловится, не растёт кокос. Приходили проведывать пёстрой толпой и устроили тут маленькое представление в стиле театра теней - сага о том, как благородный рыцарь Тим спасал даму сердца Симу, а та пищала и вырывалась. Рукалицо, вот просто рукалицо. Наш обаятельный обормот после визита рыцаря резво переключился на белокурую нимфу Надин с ресепшен гостинцы и, кажется, ещё на кого-то, потому что убегал вечером и до завтрака в смены блондиночки тоже. Тома расстраивалась, а страдала я. На третий день выхода с больничного подруга вместо йоги потащила нас на сайклинг. Сказала, раз не везёт с окситоцином - ей с Марко, - значит, на спорте хапнем дофамина. А что, деловито рассудила она, тоже гормон счастья. И я даже не успела мяукнуть, как вместо красивой дверки с изображением лотоса мы нырнули в соседнюю, с логотипом руля и педалей. На ознакомительное занятие для новичков. Через полчаса, умирая на полу под зажигательный микс, полудохлая Сима поняла, что прекрасно обойдётся без любого из четырёх гормонов счастья, лишь бы избежать подобных экспериментов. Суровый тренер заставлял ехать стоя, когда единственное, на что был способен организм - лежать лёжа. Этот маньяк ещё и отругал за то, что не поели за час до тренировки. Ознакомились, называется. После мы обе валялись недвижимостью в моём номере. Болело абсолютно всё, включая мысли. В качестве единственного положительного бонуса в голове образовалась приятная пустота. Я всё ещё дулась на Тому, и когда позвонили родители, они обычно выходили на связь в это время, отправила её ползти к ноуту и отвечать на звонок. Только услышав строго-удивлённое: “А вы собственно кто?!”, - в исполнении королевы Марго, пожалела о своей беспечности. Я сейчас совсем не в форме для беседы о разводе. Чёрт! В панике смотрю на Тому, будто она сможет мгновенно организовать мне политическое убежище, и подруга, подтверждая это звание, быстренько ориентируется: “Секундочку, посмотрю на месте ли Сима”. Отрубает звук с видео и интересуется: - Сказать, что ты вышла? Обречённо машу головой, вспоминая дыхательные практики из пропущенной сегодня йоги. Ничего не выходит, потому просто уговариваю сердце не колотиться. Ну правда, что королева Марго нам сделает на таком расстоянии? На всякий случай выставляю своих автоматчиков и сменяю Тому перед ноутом: - Здравствуйте, Маргарита Львовна. - Симуля! - королева не изменяет себе ни в чём: аккуратная причёска, голубое поло, нелюбимая вариация моего имени, драма в голосе. Но я парадоксально ловлю себя на мысли, что скучала и рада видеть, хотя мы с Тимом обсудили все преимущества бойкота с её стороны. С сыном она тоже не общалась. - Почему я последняя узнаю о том, что вы разводитесь? - если бы у меня не горели щёки после велосипеда, я бы, покраснела. Автоматчики шепчут, что мы не обязаны отчитываться, но дело не в этом. Главная причина, почему не стоило сообщать, это безумная жажда деятельности Королевы Марго. Она тут же бросилась бы всех мирить, любыми способами, без подсчёта сопутствующих потерь. Чисто по-человечески становится жаль её порывов. И это она ещё не знает, что мы уже… Как бы так помягче сообщить. Сложно. По правде, я и сама до сих пор не привыкла к мысли, что мы разведены. Даже не пришла в себя после нашего разговора с уже бывшим мужем. Очень мучительно проваливаться в тот день, поэтому скармливаю себе по кусочку из памяти, обдумывая каждое слово. Чувства всё ещё застят мысли. Жалею ли, что не соврала? Нет, хотя мне частенько в толпе мерещится “лазерный лимон” и всё внутри отзывается. Чёрная ювелирная коробочка так и стоит нетронутая. Что бы там ни лежало, кажется, оно станет новым источником боли. Пусть стоит. Может, уже не актуально. А ещё я не могу уговорить себя позвонить Юле - спросить, как Тим победил аэрофобию. Тоже страшно узнать, чего ему это стоило. Что ж. Прочищаю горло и решаюсь: - Маргарита Львовна, мы уже развелись. За спиной Томочка со звоном роняет стакан, из которого пила воду. Вдребезги. Ну давай, Вселенная, больше трагизма, а то у нас тут недостаточно напряжённо. Нервно покусываю костяшку указательного пальца под всхлипы на том конце связи. Следом ревнивый вопрос: - Маечка знает? - Нет, родители пока не в курсе, - собираю всю строгость, на какую только способна, с ней по-другому нельзя. - Буду благодарна, если о разводе они узнают от меня. Еще несколько всхлипов и громкий горестный вздох. - Дети мои, - трагедия в голосе близится к фарсу, - что же вы наделали! Симочка-девочка, как же мы теперь? Я ведь люблю тебя, как родную дочь! Вот вроде привыкла к этим её эмоциональным кульбитам, но, может, сейчас слишком расшатана, чёрт его знает. Её слова трогают так, что даже у моих автоматчиков глаза на мокром месте. Сглатываю комок. - Маргарита Львовна, мы друг с другом развелись, а не с вами. Вы мне дороги и Саша с Юлей. Если не будете против… - Это же уму непостижимо! - перебивает. - Как вы могли? Думала, вот ты съездишь, друг по другу соскучитесь, приедешь, помиритесь, - достаёт белый бумажный платочек и изящным жестом промакивает слёзы. - А вы, а вы!.. Тим тебя тоже любит, он же ради тебя… - резко осекается. - Что он ради меня, Маргарита Львовна? - настороженно прищуриваюсь. - Он ради тебя… На многое был готов. Какая трагедия, моя девочка, какая трагедия! - снова садится на своего конька и быстро прощается. Шумно выдыхаю и тру глаза ладонями. Что это было? Сзади многозначительно молчит Тома. По-хорошему надо бы с ней объясниться и собрать осколки стакана, но стук в дверь дарит спасительную отсрочку. Три коротких, один длинный. Плетусь открывать - это Марко. Полный энергии итальянец подшучивает над нашим состоянием, строит планы, куда вытащить мёртвые тушки, ибо у него в кои-то веки наметился одинокий вечер, собирает осколки, наливает новой воды Томочке и вообще всячески наводит суету, не замечая, как подозрительно пялится на меня Тома. Отрицательно мотнув головой, губами артикулирую ей: “Не сейчас”. И так увлекаюсь пантомимой, что пропускаю, как Марко совершает непоправимое: хватает чёрную коробочку и заглядывает внутрь с возгласом: - О! Drachenfutter! Это же от мужа? - плотоядно улыбается, оглядывая содержимое. Ну зачем! Сердце пропускает удар и тут же уходит в галоп, норовя выскочить из горла. У немцев это слово буквально переводится как “корм дракону” и означает подношение, которое муж делает жене, если провинился. Цветы, конфеты… ювелирка. - Драхен… что? - удивлённо переспрашивает Томочка. - Драхен всё, - дрожащими руками забираю коробочку у Марко и, пытаясь успокоить дыхание, открываю.
