Волчонок для Избранной
– В нашу первую встречу у меня возникли подобные подозрения, – начала рассказ Саманта. – Ты же знаешь, я дотошна до маниакальности. Я подозревала, что «Миротворцы» подошлют шпиона. Рано или поздно. Но твоя легенда оказалась безупречна. Подозрения улеглись, хотя интуиция прямо-таки вопила: «Опасность!» И я психовала, испытывала твое терпение, проверяла тебя в разных ситуациях… Сама не заметила, как привязалась к тебе. Как начала уважать, ценить твое мнение. Это потом я поняла, что не представляю без тебя жизни. Нет, это не влюбленность. Я не сходила по тебе с ума, как и сейчас не схожу, но… Это было что-то большее. Ты стал мне другом, товарищем, плечом, на которое я могла опереться при случае. Я доверяла тебе. Да что там? В один прекрасный день я поняла, что без тебя мне трудно дышать… Но ты вел себя странно. Ты не был «Миротворцем», презирал их идеи. Ты так и не стал настоящим Волком, сохранив свою индивидуальность. Ты сделал больше! Твое инакомыслие начало заражать остальных. Своими поступками, словами и мыслями ты направлял остальных на единственно верный путь… Сражаться не против «Миротворцев», не против кого-то, а за людей. Простых людей, которых нужно защитить.
– Я так и не смог переломить себя, остаться на уровне предателя, которого подловили «Миротворцы». Не на деньги, нет… Сэм, на кону стояла жизнь моих близких. Матери, отца, невесты и будущего, так и не рожденного, сына… Они надеялись на мою честность. Думали, я не смогу водить их за нос, обманывать, играть на две стороны: вашим и нашим. Но они не сломали меня, попытались согнуть, но забыли, что рано или поздно согнутое дерево распрямляется и дает обратный эффект…
– Ты открыл нам глаза. Ты стал лекарем, заставил нас принять горькое лекарство – истину. Что без огня внутри, без жажды спасать и защищать мы ничем не отличаемся от «Миротворцев». Да кем мы были до этого? Безжалостными убийцами. Нас ведь воспитывали послушными куклами, марионетками в руках «Миротворцев». Помню, в каком-то учебнике истории, еще в детстве, я прочитала несколько строк, которые врезались мне в память. Это была ария Мефистофеля «Люди гибнут за металл». И горстка ненормальных, одержимых властью людей назвалась «Миротворцами». В борьбе за энергию они щедро полили землю кровью. Неважно, что убивали чужими, нашими руками. Те грехи останутся на их совести так же, как и на нашей. Но мы, все мы, сумели дойти до края и остановиться. Не сорваться в пропасть, из которой уже не выбраться. Мы – Волки. Дикие, смелые, сильные… Озлобившиеся на тех, кто использовал нас. Ты вдохновил нас сражаться за свободу, за правое дело. Не ради крови наших врагов. А чтобы просто кровь больше не пролилась. И неважно, с какой целью ты пришел сюда. Важно только то, что ты теперь – один из нас…
– Господи… – искренне выдохнул Френсис, зачарованный жаркими словами Саманты, ее одухотворенным взором, в котором светилось всепрощение. – Ты – ангел. Самый настоящий!
***
Прощальные объятия, легкий поцелуй в уголок губ и несколько часов сна, украдкой вырванного у ночи, которая уже подходила к концу… Давно сон Самнты не был таким сладким и мирным. То, что произошло между ней и Френсисом на берегу моря, та невероятная близость – и духовная, и физическая – после этого нельзя было остаться равнодушной. Первый откровенный разговор. Между ними теперь не осталось тайн, секретов, недомолвок… И неожиданное счастье затопило душу.
Такой приятный сюрприз от судьбы. Саманта была уверена, что никто на белом свете не сможет пробиться сквозь барьеры и стены в ее душе. Израненной, одинокой, как бродящая по лесу волчица, которая не раз попадалась охотникам. И все-таки жаждала тепла и заботы.
Френсис приручил Саманту. Не сразу, а постепенно завоевал ее доверие. И теперь она готова была подарить ему свое кристально чистое сердце, ничего не требуя взамен.
Ее короткий сон сегодня был волшебными грезами. О поцелуях, объятьях, нежностях на ушко. Саманта, пускай ненадолго, но забыла о боли и страхе, о том, что смерть поджидает на каждом углу. Забыла о том, что эта война – без правил.
И о том, что самые сладкие грезы имеют обыкновение таять под утро, как предрассветный туман.
