Следователя вызывали?

Я иногда смутно приходила в себя, пытаясь открывать глаза, но перед собой видела лишь белые всполохи и ничего кроме. Голова гудела, разрываясь от невыносимой боли. С закрытыми глазами становилось немного легче, не так дурно. Тошнота медленно отступала, всегда возвращаясь, лишь только я пыталась приоткрыть веки.

Размеренное покачивание убаюкивало, увлекая в мир кромешной темноты. Кажется, меня куда-то везли. Пару раз меня прилично так подкинуло, застонала, ударившись лбом о дверную ручку.Руки затекли, нестерпимо сильно захотелось их почесать, но я столкнулась с ещё одной трудностью – они были связаны.

Едва улавливала тихое бурчание рядом с собой:

— Ты уверен, что её не хватятся? — в мужском голосе проскальзывало скрытое беспокойство.

— Да.

— Макар…

— Да я просто развлекусь с ней и отвезём её обратно, не парься! — раздраженно ответили откуда-то спереди.

Я пыталась услышать что-то ещё, что могло бы помочь мне, подсказать, куда мы направлялись, но тело сопротивлялось. Голова настойчиво застилалась чернотой, уводя меня в бессознательное состояние. Сопротивляться не было сил…

В следущий раз я очнулась лёжа на большой кровати, обложенная ворохом подушек. Хотела было сладко потянуться, надеясь, что все привидевшееся просто дурной сон, случившийся на фоне работы. Со связанными руками, как выяснилось, потягиваться совершенно не удобно. Голова продолжала раскалываться, отзываясь в теле неприятной залежавшейся ломотой. Осторожно приоткрыла глаза, боясь вновь встретиться с всполохами.

Зрение медленно фокусировалось, но уже не приносило неприятной рези, как от песка, попавшего в глаза. Проморгавшись, прошлась взглядом по комнате, в которой оказалось. То, что это не моя спальня, поняла сразу. В моей квартире, увы, был лишь старенький раскладной диван. И в битве по мягкости он точно проигрывал матрасу, на котором я лежала.

Комната освещалась высоким торшером, но его света едва хватало на всю площадь. Попытка вспомнить о произошедшем недавно, отозвалась гудящим звоном в голове.

Что-то мне не хорошо…

Какого чёрта здесь происходит?

Моя неуверенная попытка сесть встретилась аплодисментами, неожиданно раздавшимися от двери.

Резко повернула голову в ту сторону, застонав в голос от прострелившей шею боли. Обрывок воспоминания всплыл так не кстати: мужской кулак, летящий в мою челюсть. На всякий случай подвигала ей, исключая перелом. Уже легче.

— Очнулась, Лизонька?

Голос Макара показался мне слишком громким, с силой ударивший по ушам. Как же меня раздражает имя «Лизонька», произносимое его голосом. Поморщилась, отведя взгляд в сторону:

— Какого… кх…— во рту было нестерпимо сухо, язык с трудом ворочался, — какого черта ты творишь?

Чтобы произнести небольшую фразу пришлось приложить усилия.

— Может развяжешь меня? Руки затекли, — приподняла их чуть вверх, протягивая в сторону, подпирающего косяк двери, парня, — нет? Может, тогда хотя бы водички дашь?

— Пытаешься храбриться? — хмыкнул он, отлипая от двери.

Медленно, растягивая каждый шаг, Макар двигался в мою сторону, пока не опустился на корточки передо мной.

— Я же предупреждал тебя, помнишь? Не стоило так себя со мной вести. Была бы нежной и послушной кошечкой, я бы тебе цацку какую-нибудь подарил бы, отблагодарил, — он потянулся рукой к моей щеке, но я отпрянула.

От него разило резким, тошнотворным запахом спиртного в перемешку с дымным зловонием недавно выкуренной сигареты. В освещённых тусклым светом торшера глазах сверкал лихорадочный блеск. И если тогда, в парке, я не была напугана, посчитав случившиеся дурацкой шуткой, то сейчас… мерзкий липкий холод прошёлся по спине, заставив задрожать.

Я знала, что справлюсь с ним, благо была физически подготовлена. Лишь с одной поправкой, предсказать действия пьяного человека было очень сложно. В случае с ухмыляющимся Макаром – практически невозможно. Черт. Ещё и мои руки, как на зло, были по-прежнему связаны.

— Может, мы сможем договориться? — тихо спросила я. С психами надо разговаривать осторожно, медленно, не делая опасных резких движений, которые могут быть расценены как угроза.