Ангел для грешника
Смотрит оценивающе и добавляет:
- Чего-то не хватает. Точно! Лежи тихо!
Уходит из комнаты, оставив меня совершенно растерянной. Через минуту возвращается. В руках у него мармеладные вишенки. Мы купили их вчера, я почти все съела, осталось совсем немного. Глеб насаживает сахарную ягоду поверх крема.
- Вот теперь самое то!
- Ты прирожденный кондитер! - уверенно добавляю я.
- Нет. Я простой любитель сладкого. Хотя не так. Сладко мне только рядом с тобой. А теперь не мешай мне есть самый офигенский торт! - это его последние слова, на смену им приходит язык. Он сводит с ума, дарит блаженство. Крем у меня уже, кажется, везде. Это было незабываемо остро, бесстыдно, потрясающе.
Но сможем ли мы это повторить? Глеб, где же ты? Зову его так долго, пока снова не начинаю терять нить с реальностью. Давайте, силы мои, покажите то, что прошу.
Да. Та же комната. Глеб один. Сидит на стуле. Он связан! Оглядывается, дергает веревки. Открывается дверь. А вот и его женушка. Декольте почти до пупка. Что-то Глеб не особо рад ее видеть. Прислушиваюсь к разговору. Глеб говорит ей насмешливые обидные слова, Ирина тоже полна претензий. Глеб с ней грубый, холодный, я от него ни разу не слышала такого тона. И мерзкие слова, хоть они и обращены к его бывшей жене. Неприятно слышать это, особенно про их первый раз. Хоть Глеб и не разделяет восторгов Ирины, но дико противно понимать, что раньше он с ней спал. Каждое ее слово - иголка в сердце, каждое прикосновение к моему мужчине - нож. Но теперь я четко вижу, что Глеб не хочет того, что эта курва ему предлагает. На его лице пренебрежение и брезгливость. Досматриваю гадкое кино до конца. Глеб остается один. Подхожу к нему. Глажу по голове. Вдруг, он зовет меня! Значит, почувствовал! Значит, наша связь все еще крепка! Прислушиваюсь, Глеб говорит очень важную информацию. Он просит помощи, но мне в память врезаются только последние слова
- Давай, девочка, спасай меня снова, ты ж мой ангел- хранитель! И еще! Не забывай, я тебя люблю! Больше жизни! Поэтому не смей рисковать! Пожалуйста! Все. Поторопись.
На прощание успеваю его поцеловать, а потом меня выкидывает из сна в одинокую, холодную квартиру как будто волной на холодный скалистый берег.
Трясет. Дико трясет. Голова чумная. Снова «откат» тут как тут. Но сейчас это не главное. Глеб по-прежнему меня любит и его нужно спасать. Встаю с огромным трудом. Меня шатает. Нахожу в ящике стола конверт, про который говорил Глеб. Там пачка денег, телефон и записка с номером того самого Палыча. Включаю аппарат. Набираю трясущимися руками указанные цифры, слышу гудки, довольно долго никто не отвечает. Нервы бьют все сильнее, как только в трубке раздается мужской голос, из меня рвутся рыдания. Но я сдерживаю их из последних сил. Передаю послание Глеба, а потом как безумная начинаю причитать:
- Помогите ему, пожалуйста. Скорее! Они же убьют его! Пожалуйста! Пожалуйста.
На последних словах выдержка меня уже основательно подводит. Рыдания вырываются наружу, поэтому я с трудом разбираю слова мужчины, что он сделает все возможное. Телефон падает на пол. Я тоже. Силы покидают. Я снова чувствую дикую слабость. Мне холодно, хочу укрыться, но не могу сдвинуться с места. Все болит, руки дрожат. Но самое страшное другое. Я боюсь, что опоздала. Возможно сейчас, в этот самый момент Глеба убивают, а я ничего не могу сделать. Мне нужно знать, что с ним. Остальное не важно. Я снова закрываю глаза. Я должна попытаться. Я должна сделать все возможное, чтобы снова его увидеть. Я смогу!
Проваливаюсь на этот раз в темноту как-то поразительно легко. Правда, Глеба нахожу далеко не сразу. Да и вижу все плохо. Как будто пелена перед глазами. Он все там же. В той же комнате. С ним еще двое мужчин. Снова тот жуткий бородач и еще один. Это его бывший друг. Глеб про него рассказывал. Они о чем-то разговаривают друг с другом. Голова у Глеба опущена, как будто... Боже! Бородач резко разворачивается и бьет Глеба в челюсть и живот. Он кашляет. Изо рта течет кровь. От этой картины и у меня внутри замирает все. Изображение дрожит еще сильнее. Я напрягаю остатки сил, чтобы меня не выбросило оттуда. Хочу подойти ближе, дотронуться до Глеба, понять, жив ли он, но у меня нет сил. Я не могу двигаться. А защитить его как-то и подавно. Бородач что-то требует от Глеба. Говорит, если Глеб не скажет, он его пристрелит. Достает пистолет. Отдает его второму. Тот испуганно стоит у стены:
- Возьми, Коля, - говорит бородатый, - доделай то, что не доделал когда-то. Клялся ведь мне, что пристрелил его в лесу. Видишь, как твои косяки теперь жизнь нам портят. Давай, исправляй. Или сам отправишься следом!
Глеб поднимает голову:
- Ну, что, Колек. Давай, - говорит он, - пристрели меня, ради нашей дружбы. Давай!
Рука у этого Кольки дрожит, но он поднимает пистолет. У меня сердце стучит, как сумасшедшее, а Глеб продолжает:
- Помнишь, Коля, как мы в общаге один «Анаком» на двоих жрали? А как кроссовки приличные по очереди надевали? И с первых заработанных денег машину первому ТЕБЕ купили! Потому что ты тогда с девушкой встречался, тебе нужнее было! А Глеб только сутками программы писал, клиентов искал. Да, Коля? А когда ты пьяный за рулем ментам попался, помнишь?
- Помню. Все я помню, - тихо отвечает тот. - Вот именно! Глеб всегда прав! Глеб всегда все знает! А Коля вечно слабое звено, да? Можно его и задвинуть! Все мои предложения - дерьмо! Все идеи - полная хрень. Я тоже многого стою! Только ты мне вечно и рта не давал открыть! - орет он.
