Танцы в ночи. Магия любви - Славина Анастасия
Стефан и Мария переглянулись.
– Ты позвал их сюда?
– Это моя работа, – улыбнулся Стас и тотчас же потерял сознание от резкого удара по лицу.
Мария машинально потерла костяшки пальцев, хотя удар не причинил ей боли.
– Один охотник – хорошо, – сказала она, вставая с колен. – Много охотников – плохо.
– Ты можешь уйти. Прямо сейчас. Я не стану тебя держать.
Губы Марии дрогнули. Она отвернулась, молча взяла ведро с водой и опрокинула его на покрытое ожогами тело. Стас замотал головой, как мокрый пес.
– Обмен? Серьезно? – переспросила Мария. – У нас к тебе другое предложение. Ты развернешь охотников. А если не справишься – мы убьем твою женщину. Еще одну твою женщину, – улыбаясь, поправила себя Мария. – Я лично займусь ею. Стефан, ты же не против?
Но Стефан словно не слышал ее. Он ходил из стороны в сторону, потирая подбородок, и внимательно наблюдал за Стасом.
Невдалеке раздалось надрывное ржание. Все трое обернулись: Стас – со страхом, Мария – с раздражением, Стефан – с любопытством.
– Антон, ты зачем притащил лошадь? – спросила Мария, затыкая Стасу рот.
Антон выбрался из малинника. Оглядел поцарапанные кустарником ладони, отряхнул штаны, вынул из волос застрявшую веточку. В его действиях было так много юношеской суетливости, угловатости, нерасторопности, что Стефан в который раз поклялся себе при первой же возможности отправить его подальше от этих мест. Дать денег, купить билет в один конец… Только бы этот дурень не захотел остаться с Марией.
– Лошадь пришлось забрать, – ответил Антон, облизывая Марию взглядом. – Она с ума сходила без хозяина, кто-нибудь мог заподозрить неладное.
– Верно, милый. Поэтому ты приволок кобылу к нам… – Мария вздохнула. – Как это все-таки неудобно: иметь кормушку, которая не может поднять руку на животное!
Она направилась в сторону кустов, откуда доносилось ржание, и вдруг Стас бросился следом. Он полз на коленях, одновременно пытаясь стащить со рта кляп, мычал и рвался вперед.
– Какие же вы, охотники, твари… – с отвращением произнес Стефан. – Мария, погоди!
Мария обернулась, на ее лице читалась досада.
Стефан сел на корточки возле Стаса и схватил его за подбородок.
– Ему плевать на женщину. Он хочет спасти лошадь.
Мария посмотрела на жертву с удивлением и любопытством.
– Лошадь так лошадь. – Стефан извлек из кармана белый платок и вытер ладонь, которой только что касался Стаса. – Значит, договорились.
* * *Влада водила пальцами по витиеватым буквам, рассыпанным на бледно розовой бумаге и думала о том, какой была бы Илона, пройди Невестина ночь так, как задумал Стефан. Счастливой. Наверняка, счастливой. Это было легко представить: стоило лишь поставить себя на место Илоны.
Влада понимала, что чувствовала сводная сестра, когда находилась рядом со Стефаном. Она знала, какой температуры тело семаргла, какое оно стальное и податливое одновременно, как быстро и громко бьется его сердце. Знала, как это страшно: не понимать, что происходит с любимым человеком, испытывать на себе его гнев, переживать возможность расставания.
Если бы Илона осталась жива, она бы приняла нового Стефана – безоговорочно, как это сделала Влада, приняв нового Марка. Она бы мучительно привыкала к его нечеловеческой сути – но все плохие мысли, переживания, сомнения исчезали бы от одного горячего прикосновения к ее лицу.
Старуха-ведьма, о которой говорил Стефан, оказалась права: все действительно повторилось.
Невероятными, непредсказуемыми путями судьба свела сестер в одной точке – сегодня, на Белой Даче, когда даже то, что Илона мертва, перестало быть непреодолимым обстоятельством.
Влада пыталась повлиять на события, заставить их развиваться по ее плану, но что-то более могущественное, чем воля человека, снова и снова толкало ее в колею, которая привела к этой ночи. Больше не было смысла сопротивляться. Обряд произойдет. Сегодня в полночь Влада станет проводником чужой души.
«Этого не может быть!» – возразила она сама себе, и перед глазами тотчас же возникло лицо Илоны, чуть рассерженное, словно у нее на время забрали что-то важное. Влада долго, не отрываясь, смотрела на это лицо, пока не поняла, что смотрит на свое отражение.
Раздался стук в дверь, Влада вскочила со стула и сунула дневник под свадебное платье, расстеленное на кровати.
– Я приготовил вам ужин, сударыня, – сообщил приятный мужской голос.
«Кормишь, как на убой», – мрачно подумала Влада и упала на кровать рядом с подвенечным нарядом, но тут же встала: на мгновение ей показалось, что она легла рядом с человеком.
– Вы должны, – настойчиво повторил Михаил.
Этот семаргл вызывал в ней смешанные чувства. С одной стороны, он был ее надзирателем, сообщником врага, но с другой, – ненавязчивым и даже, казалось, искренним, что делало его похожим больше на Марка, чем на Стефана.
Михаил появился на Белой Даче вскоре после ухода Стефана. Едва Влада раскрыла дневник, как почувствовала притяжение, только на этот раз оно было особенное, словно с иным привкусом: гость оказался незнакомцем.
Она по привычке вслушивалась в звуки, пробуя определить, чем занимается семаргл, но после нескольких бестолковых минут закрыла глаза и попыталась почувствовать гостя. От него не исходило опасности, только спокойствие и уверенность. Охранник – подумала Влада. Но тотчас же исправилась: надзиратель.
Надзиратель не стал тревожить пленницу: принялся мирно хозяйничать на кухне. Острый слух позволял ему контролировать пленницу, не находясь рядом. Только вряд ли Михаил догадывался, что пленница контролировала его.
За пять часов семаргл поднялся к ее спальне лишь однажды: представился, пригласил на обед и, получив отказ, удалился. В следующий раз – и Влада почувствовала это сразу – отказа он бы не принял.
Вечер неторопливо вползал на кухню, тени расплывались и затекали на мебель из светлого дерева, которая теперь казалась серой. Но семаргл не включал света. Молча, глядя на свои руки, он поставил на стол бифштекс с тушеными овощами, сыр и фрукты. Влада попробовала мясо. Вкусно – даже для последнего ужина.
– Вы верите в переселение душ? – словно между прочим спросила она, принимая стакан виноградного сока.
Стефан говорил, что, по слухам, этому семарглу почти двести лет.
Но Влада не дала бы ему и пятидесяти: седина только пробивалась в коротко стриженных волосах. Хотя его одежда и в самом деле сбивала с толка: черные брюки и наглухо застегнутый сюртук такого же цвета.
– Я верю, что есть места и даты, обладающие большей силой, чем остальные, – ответил Михаил, глядя в окно. Закатный свет падал на его лицо, и от этого оно казалось подсвеченным изнутри. – Если задуманное Стефаном может осуществиться, это произойдет сегодня.
Влада допила сок, повертела пустой стакан в руках.
– Легенда гласит, что, став проводником чужой души, человек либо умирает, либо сходит с ума. А как вы оцениваете мои шансы? – Влада улыбнулась, пытаясь казаться безмятежной – в первую очередь себе самой.
Михаил медленно обернулся и впервые посмотрел ей в глаза. Взгляд у него был тягучий и липкий, как смола. Нечеловеческий.
– Если вы не будете сопротивляться, душа Илоны покинет вас так же легко, как и войдет. – Он достал из нагрудного кармана часы. Влада могла поклясться, что вместо цепочки увидела шнурок, сплетенный из черных волос. – А теперь нам пора. Нужно подготовиться к обряду: провести очищение. – Михаил поставил на поднос четыре графина.
Влада покорно встала со стула.
– Я готова.
Они вышли через черный вход и направились к саду. Пунцово-оранжевый закат разливался над яблонями. Воздух, насыщенный недавним легким дождем, был прохладным и сочным.
– Душа Илоны будет искать свое тело, и мы должны помочь ей, – Михаил говорил вполголоса, но в тишине и безветрии было отчетливо слышно каждое слово.
Крупные холодные капли падали с веток яблонь на лицо и голые руки Влады, трава хлестала по коленям. Влада обнимала себя, но не могла согреться.
