Я тебе объявляю войну
- Ты знаешь… - Маша задумчиво опустила глаза и зачем-то стала разглядывать свои ногти, хотя в них не было совершенно ничего примечательного, - я вынуждена признать, что была неправа насчет тебя и Морозова. Честно говоря, давно так не ошибалась.
Я вздохнула с облегчением. Ну вот, Мария начинает умнеть.
Шла третья неделя репетиций «Тристана и Изольды». За это время произошло единственное хорошее событие: я, стиснув зубы, наконец-то завершила сонетную тягомотину и одной - достаточно большой - проблемой стало меньше. Теперь в освободившиеся часы я изучала возможности своего перевода в другие ВУЗы
А вот репетиции - спектакль решили всё-таки поставить к 8 марта - знатно омрачали мое существование. И дело даже не в том, что приходилось тратить на них свободное время, а потом возвращаться домой в темноте - то по гололёду, то по слякоти и лужам. А в том, что когда всех участников - наконец-то! - собрали вместе, я была в немалой степени ошарашена. Кроме меня, Марии и Морозова в спектакле оказались задействованы Андрей и Ольга Беседина.
Хочу заметить, что после того злополучного вечера Ольгу я видела очень редко. К нам на кафедру она больше никогда не заходила, работали мы на разных этажах, а если и сталкивались вдруг где-нибудь нос к носу, она отводила взгляд и даже не пыталась сделать вид, что мы знакомы.
С Андреем я, конечно, здоровалась, но по-дружески уже не общалась. А тут - в этом спектакле - ему дали роль короля Марка, моего (то есть - Изольды) мужа! Для Бесединой же уготовили роль другой Изольды - жены Тристана. В общем, ситуация нарисовалась - глупее не придумаешь.
Был лишь один забавный момент в этой истории. Кажется, Мария приглянулась режиссеру. Тощий мужчина с большим носом расцветал в ее присутствии: начинал улыбаться, делал комплименты и даже пару раз поцеловал ей ручку. Мария краснела, как школьница младших классов, и начинала запинаться.
А Андрей внезапно стал нервничать и бросать на Машу странные взгляды. В них даже прослеживалось нечто, похожее на ревность. Ага, несколько месяцев находился в спячке, а как увидел конкуренцию, сразу зашевелился - вот такие мужчины загадочные создания!
С режиссером, между прочим, я провела беседу и попросила не распространяться о том, что он когда-то видел на свадьбе, поэтому хотя бы на этот счет была спокойна.
В остальном же дела шли не ахти. Играла я ужасно. Единственное, что действительно отлично получалось - рыдать над трупом Тристана, да и то - так знатно плакала я лишь от сожаления о том, что это не я его убила.
Однако у других участников постановки оказалось иное мнение на счет моей игры. Режиссер нас хвалил, а Маша… выяснилось, что я рано обрадовалась - эта девушка вовсе не поумнела.
- Так вот - теперь я думаю, что всё гораздо сложнее, чем казалось на первый взгляд. И постелью дело между вами не кончится, - именно так она завершила фразу про свою неправоту. Во время репетиции как раз сделали перерыв, и мы вышли в коридор.
- Маша, - ответила я, - вот честно, я уже на грани нервного срыва от таких разговоров. Почему ты не можешь раз и навсегда закрыть эту тему и сосредоточиться на своей личной жизни? Кажется, в ней наметилось значительное оживление.
- Я сосредоточусь, не волнуйся, меня на всех хватит. Просто… на днях произошел один случай, и теперь я уверена, что была неправа.
- Мне совсем не интересны твои случаи.
- Но я просто обязана тебе рассказать! Несколько дней назад, когда вы с Морозовым репетировали любовную сцену, Беседина сидела в зале. Смотрела-смотрела на вас, а затем подскочила с места и куда-то побежала. Мне показалось, что она вот-вот заплачет. Я пошла за ней, из любопытства. Думала - с удовольствием посмотрю, как она рыдает. Но когда вдруг и в самом деле это увидела - она забилась в темный угол коридора и всхлипывала, как маленькая девочка - мне почему-то стало ее жалко! И я привела ее на кафедру, напоила чаем. Ну, если честно - коньяком. А потом она мне неожиданно рассказала одну историю… догадываешься, какую?
- Н-нет.
- Ах, Вика! Ты плохая врунья. История была о том, как она пыталась соблазнить Морозова. И как он ее после этого послал далеко и надолго. В приличной форме, конечно, послал. Сказал, что между ними ничего быть не может, потому что есть девушка, которую он любит.
Тоже мне новость. В моей голове тотчас всплыли слова - «есть девушка, которую я люблю».
- Ну вот - Беседина всё рыдала и рыдала, - как же так вышло, ведь она трындец какая неотразимая, никогда еще ни за кем не бегала и так не унижалась. А тут такой облом. Всё причитала и причитала - «почему она?». А я смотрела на нее и думала - как же сильно втюрился Морозов, раз отказался хоть разок чпекнуться с Ольгой. Все-таки она очень красивая, согласись.
- А я-то тут причем? Зачем ты мне всё это сейчас рассказываешь?
- Нехорошо, наверное, поступаю. Ведь я обещала ей хранить секрет. И даже несколько дней старалась держать это в себе. Но не получается - распирает прям! Ведь ты тоже оказалась замешана. И всё это - моя вина. Или заслуга?
- Вина? Заслуга? Что ты несешь?
- Так это же ты - та девушка, которую он любит. И это же я напоила вас тем вином. Вот он и втюрился в тебя без памяти. И ты в него, Вика, тоже втюрилась, хотя почему-то и отрицаешь этот факт. Но Беседина мне глаза открыла. И теперь я внимательнее присмотрелась к вам во время репетиций - как вы смотрите друг на друга, как он тебя обнимает… да, всё так и есть.
Обнимает! Она издевается, да? То были самые ужасные, мучительные моменты репетиций! Мне казалось, что каждое его прикосновение - даже сквозь одежду - прожигает меня насквозь, и это было совершенно невыносимо! Я благодарила небеса лишь об одном - что целоваться нас хотя бы не заставляли.
- Слушай меня внимательно, Мария, объясняю в последний раз, - дрожащим от негодования голосом сказала я. - Ничего такого нет и быть не может! Это чушь! И та история с вином тоже - полная чушь.
