Заставь меня остановиться
Глава 17
К Лукьянову я вернулась в прекрасном настроении. Может быть, дело было в том, что он угадал посмертный диагноз, а может в том, что мне, каюсь, нравилось его дразнить не меньше, чем он меня. И чего уж греха таить «невеста» – исключительно провокация с моей стороны.
– А чего сразу не жена, а, Анечка? – приобняв меня за плечи, как бы невзначай поинтересовался Лукьянов, как только я вошла в его кабинет.
– Ну, если бы я была уже вашей супругой и у нас с вами была бы свадьба, то об этом знали бы все. Потому что я бы обязательно выложила свое фото в шикарном свадебном платье во все сети и обязательно тегнула бы вас как «любимый муж». А так как платья нет, и свадьбы стало быть тоже – лучше звучало невеста. Престижно и понятно. А если у вас ко мне есть претензии касательно моего мнимого статуса, то это вам урок на будущее – надо четче выражаться, Богдан Владимирович. Вы сказали огорошить его, если будет приставать, я и огорошила.
– Ну что ты, Анечка, у меня нет к тебе претензий, – вкладывает мне в руки новую историю болезни. – Быстро принимаем новую больную, а дальше ревизор. Вперед, – подталкивает меня в к выходу.
***
– Котик, помоги, – стоило нам только зайти в палату, как женщина лет семидесяти, без приветствий, с типичным «гэ» схватила «котика» по фамилии Лукьянов за руку.
– И вам здравствуйте, Инесса Марковна. Что случилось?
– Жопа случилася, – убирает в сторону простыню, открывая вид на… нереально огромную распухшую ногу. А цвет! Какой у нее цвет… – Кажется, у меня в голени торчит то ли жопа мухи, то ли мошки. В общем, шо то черное похожее на жопу. Бодя, помоги.
Бодя, не знаю, как мне хватило сил не засмеяться от такой интерпретации имени Лукьянова, по всей видимости, очень хорошо знаком со старушкой, и своих эмоций при виде ее ноги, не скрывает.
– Ну шо там, котик?
– Жопа, – констатирует Лукьянов, снимая перчатку.
– Мухи?
– Нет. Просто жопа, – как ни в чем не бывало произносит он и продолжает опрос своей знакомой.
И так он все ловко делает, одновременно опрос и осмотр, без дебильных шаблонов, активно пихаемых для нас с третьего курса, что становится завидно. Никакой тебе лишней информации и профуканного времени. Все четко и по делу. Черт, сейчас я то ли восхищаюсь работой Лукьянова, то ли завидую ему. Хочу чувствовать себя так же уверенно, как он.
– Вы когда последний раз измеряли глюкозу?
– Цэ шо?
– Это сахар, Инесса, – раздраженно бросает «котик», набирая кого-то по мобильнику.
– У меня сахарометр сломался. Так уже и не вспомнишь. Мне шо ногу отрежут?
– Время покажет, но лучше ногу, чем голову.
– Ну, это да, но хотелось бы остаться с ногами.
– Ну, это да, – копирует старушку Лукьянов, накрывая ее ногу простыней. – Сейчас будете кататься по отделениям, Инесса. Сначала на УЗИ, потом к хирургу. С вами будет сея прекрасная девушка – врач, Анна Михайловна.
– А ты почему нет? Я тебя хочу.
– Ну, меня все хотят, надо как-то делиться. Анна Михайловна будет со мной на связи. Возможно, хирурги вам сделают кое-какие не слишком приятные манипуляции, а потом вы вернетесь сюда. Вопросы есть?
– Вопросов нет, но шо то я бздю, Бодя.
– Я – тоже, а вот Анна Михайловна – нет. Поэтому доверьтесь ей, Инесса Марковна. Сейчас мы за вами приедем с коляской. Ждите. Пойдем, – переводит на меня взгляд.
– Значит так, слушай меня внимательно, Аня. Ногу Марковны, вероятнее всего, вскроют, а дальше из-за высокой глюкозы отправят к нам на отделение. Остается вариант того, что у нее рожистое воспаление. И если это так, то у нас проблемы, потому что в таком случае мы должны об этом не только оповестить отделение, но и закрывать его на приемку. Учитывая, что с минуты на минуту припрется проверка, никакой рожи у нас быть не должно. Будешь сопровождать ее повсюду, и если все сделают быстро, сиди с ней на хирургии. К нам ни ногой. Как только у нас все разрешится, я тебе позвоню. Вопросы есть?
– Можно перед ними представиться вашей невестой? – с ехидством с голосе произнесла я.
– Конечно же, нет, хирурги приставать не будут. Чего стоишь? Чеши давай за каталкой.
– Чешу.
– Вот и чеши, – подталкивает меня под поясницу.
А вот дальше, кто бы мог подумать, начался мой персональный ад без Лукьянова. Девочка на побегушках, на которую льется все, что попалось. На отделение я вернулась выжитая как лимон, с прооперированной старушкой. И, несмотря на то, что Лукьянов расслабился после проверки, со мной он вел себя как полная скотина, припомнив не единожды мой пирог.
– А Егор? Где он? У него выключен мобильник. Он тоже слег из-за пирога?
– А Егор, дорогая моя, слег от ваших ночных купаний.
– Ну да, ну да, я и тут виновата. На этом все, могу идти? – разражено бросаю я.
– Можешь.
– Только знаете что, может я буду как попка попугай в ваших глазах, но повторюсь, я вас не травила, – очередной раз повторяю я, схватившись за ручку двери. – Тот пирог я готовила для родителей и знать не знала, что мне придется отдать его вам. Это была случайность, в которой обвинять меня – по меньшей мере некорректно, – обиженно произношу я.
– Это была шутка.
– В смысле?
– В прямом. Мне хотелось, чтобы ты переживала ночью, а утром увидеть на твоем лице панику, ну и извинения. Но ты на это неспособна. Закроем тему. Можешь идти домой.
– Вы сейчас серьезно?! – возмущенно бросаю я.
– Да. Пирог был охренеть какой вкусный. Ты не ценишь честность в мужчинах?
– Я ценю в мужчинах нормальность!
– Ну, тогда удачи тебе в поисках нормальных мужчин. До завтра, Аня, – с нажимом добавляет он, явно выгоняя меня из своего кабинета. Урод. Сволочь! И вот из-за этой скотины я не спала всю ночь?! Ну погоди, подсуну я тебе магнезию в чай. Козел!
