Тест на отцовство
Лицо Багирова удивленно вытягивается. Мое признание, определенно, застигло его врасплох: он ошарашен и даже не пытается этого скрыть.
– У тебя есть мужчина? – переспрашивает недоверчиво.
– Да. И уже давно.
– А ты ему рассказала, что спала со мной в начале этого месяца? – в голосе Максима звучит неприкрытая ирония.
– Конечно, нет! Как ты себе это представляешь? – закатываю глаза.
– Ну мало ли… Много людей практикуют полиаморные отношения. У меня даже есть одна знакомая супружеская пара, которая решила сделать свой брак открытым.
– И как успехи? – любопытствую я.
– В детали не вдавался, но вроде бы все довольны, – отзывается он, задумчиво потирая подбородок.
– Ну нет, я для таких экспериментов недостаточно прогрессивна, – мотаю головой. – В моем случае произошедшее – это банальная измена, о которой я хочу как можно быстрее забыть. И тебя прошу о том же.
Багиров хмурится, а затем неожиданно выдает:
- А если я не хочу забывать? – говорит с вызовом.
- Максим, прошу, мы же взрослые люди. Наша ночь была ошибкой. Не будем ворошить прошлое.
На самом деле все не так однозначно, как я говорю. У наших с Мироном отношений есть свои особенности, которые обычным людям, наверное, покажутся странными.
Начнем с того, что мы вместе уже десять лет (да-да, так долго) и до сих пор не женаты. Более того за все это время мы ни разу всерьез не обсуждали возможность съехаться, узаконить отношения или, скажем, завести ребенка. Мы словно зависли в каком-то пограничном состоянии между любовью и дружбой, когда партнер вроде приятен и интересен, но в то же время не настолько, чтобы связывать с ним жизнь штампом в паспорте.
Безусловно, мы с Мироном любим друг друга, но какой-то своей, только нам двоим понятной любовь. Нам хорошо вместе, секс по большей части заканчивается обоюдным оргазмом, а определенная дистанция, которую мы держим, помогает сохранить этакую свежесть отношений. Мы не контролируем друг друга, не скатываемся в бытовые разборки и почти не ругаемся. Это ли не счастье?
Знаю, что вы сейчас скажете. Мол, а где же твоя хваленая любовь, если ты так легко изменила Мирону с Багировым? Вопрос, бесспорно, резонный, но давайте рассуждать по-взрослому. Любовь и секс – не тождественные понятия. Мирон – моя родственная душа, а Максим – просто единоразовая животная вспышка.
Понятно, что с моей стороны это некрасиво, подло и жестоко, но… Так бывает. Поэтому попрошу без осуждения: собственная совесть и так уже изрядно потрепала мне нервишки.
– А ты, оказывается, оторва, Орловская, – изумленно покачивает головой Багиров. – Маленькая испорченная оторва.
– А ведь когда-то про меня говорили: «Ах, какая хорошая девочка»! – хмыкаю я, аккуратно разрезая стейк. – Сглазили, наверное.
– Да, сглаз – дело страшное, – иронизирует Багиров, а затем, сделав небольшой глоток кофе, добавляет. – Ну ладно, София, твоя взяла. Давай обсудим работу.
***
Ресторан мы покидаем спустя сорок минут жарких споров на тему разницы благородного стиля и кричащей вычурности. Насмотревшись на всякие хипстерские полухостелы-полуотели в Европе, Багиров загорелся идеей реализовать что-то похожее в России. Якобы сейчас среди представителей высшей прослойки не только чопорные снобы, но и вполне себе продвинутые ребята: айтишники, блогеры, артисты. Они не хотят останавливаться в отелях а-ля московский «Националь». Им нужно нечто концептуальное, яркое и соответствующее духу времени.
Я пыталась объяснить Багирову, что делать ставку на самобытность слишком рискованно и что у отеля с классическим дизайном гораздо больше шансов на финансовый успех. Однако он остался глух к моим аргументам. Накидал мне в мессенджер несколько десятков непонятных фотографий для примера и дал задание подготовить новые эскизы к концу следующей недели.
– Мы, конечно, постараемся, но не факт, что успеем, – ворчу я, выходя на улицу. – Тут работы непочатый край.
– Лучше бы вам успеть, София, – ухмыляется Багиров. – Это я только с виду такой добренький, а если рассвирепею – добра не жди.
– Отлично. Уже и угрозы пошли, – вздыхаю.
– Ну что ты? Какие угрозы. Это просто плановая трепка. Так, для профилактики. Я же как-никак твой начальник.
– Ты мой клиент, – многозначительно приподнимаю брови. – Не зарывайся.
Спустившись по ступенькам, выхожу на тротуар и только собираюсь сделать очередной шаг, как вдруг неожиданно спотыкаюсь об собственную туфлю. Глупо взмахнув руками, приземляюсь на колени, а затем громко и нецензурно выругиваюсь.
Эх, ну что за ерунда?! А, понятно… Чертов каблук застрял в щели между брусчаткой. Очень, блин, вовремя!
Колени и ладони, которые я выставила вперед в момент падения, горят острой болью, а щеки схватываются жарким предательским румянцем. Вот же неуклюжая! Растянулась прямо посреди улицы!
– София, ты как? В порядке? – над самым ухом раздается обеспокоенный голос Багирова.
Он осторожно придерживает меня за локоть, помогая подняться.
– Нормально-нормально, – приговариваю я, потирая ушибленное место. – Жить буду.
Оглядываюсь по сторонам в поисках сумки, которая выпала из рук при падении, и, увидев ее, ощущаю, как только что прихлынувшая к лицу кровь махом отливает обратно. А все потому, что сумка не просто распласталась на дороге, но и широко распахнулась, явив миру свое содержимое: влажные салфетки, расческу, зеркальце, пудру и… Коробки от тестов на беременность! Аж три штуки!
Делаю рывок, намереваясь подобрать разбросанные вещи, но Багиров меня опережает. Присаживается на корточки рядом с сумкой и вперяется озадаченным взглядом в то, что явно не предназначалось для чужих глаз.
– Это… Твое? – интересуется он, крутя в руках одну из розовых коробочек.
– Отдай сюда! – выхватываю ее и засовываю обратно в сумку. – Тебя в детстве не учили, что чужие вещи трогать нехорошо?
