Украденная семья
Юля.
Я уже от бессилия кинула шарф и куртку на пол в спальне, стянула носочки, джинсы, свитер. Остановилась у шкафа и точно превратилась в недвижимую глыбу.
Дверь комнаты внезапно распахивается, и на пороге появляется Адам. На мгновенье я встречаюсь с его пронзительным, глубоким взглядом. Глаза в глаза.
Инстинктивно прикрываю руками тело, ведь ажурное белье не спасает. Я не чувствую себя защищенной перед Адамом, напротив, будто предстала перед ним голой.
В какой-то момент становится страшно, трепетно, словно вижу мужчину первый раз. Не конкретно Лютольфа, а вообще. Хотя я взрослая женщина, у меня ребенок и какой-никакой опыт за спиной. Колени мои подгибаются, а сердце вот-вот выпрыгнет из груди, когда Адам, продолжая смотреть, шагает ближе.
— Постой, — выставляю ладонь между нами, — выйди, пожалуйста…
Не знаю, насколько внятно сумела сказать — язык заплетается. Адам замечает мое откровенное волнение, замечает дрожь на тонкой грани с грехом.
— Я хочу, чтобы на тебе был только рубиновый браслет.
— Нет, Адам, — упрямо отвечаю.
Наверное, завтра грянет мороз не меньше чем в сорок градусов, потому что Лютольф услышал меня и впервые покорился. Не споря и не ругаясь, как обычно, он разворачивается и идет обратно.
Или?..
Слишком остро раздается щелчок замка изнутри, и воздух в комнате тут же становится горячее, гуще. Окутывает мою кожу, вызывая преступный жар. Я чувствую бурление крови, разбавленное адреналином и чем-то еще. Сладким, неведанным.
Одновременно мое сердце протестует, ведь я боюсь окунуться в пламя, боюсь снова ощутить боль и быть обманутой. Эта оболочка высокого брюнета, точно проклятье, преследует меня, изводит.
Впиваюсь сама в себя руками и пячусь, когда Лютольф плавно, движение за движением, развязывает темно-бордовый галстук, словно кнут сжимает его в кулаке, шагая прямиком ко мне. Настигает.
— Успокойся.
А я вся в метаниях, окидываю взглядом комнату, ищу пути отступления, наивно полагая, что процесс все еще можно повернуть вспять.
Адам останавливается рядом, словно хозяин, не разрешает и шагу ступить дальше. Он смотрит на меня не как всегда, а мягче. Фантастика, но Лютольф улыбается… вроде искренне. Адам сгребает мои волосы, убирая их на одно плечо.
Я пытаюсь возразить, но Лютольф прикладывает палец к моим губам, заставляя утихнуть. Опустив ресницы, вижу, как натягивается гладкая ткань галстука в его могучих руках, блестит в ярком свете хрустальной лампы.
Глотаю сбитое дыхание, вытягиваюсь по струнке, когда Лютольф задевает галстуком мое лицо, скользит по коже и повязывает его мне на глаза.
— Что ты делаешь?..
— Я же сказал тебе ничего не говорить…
Теперь я лишилась зрения не по своей воле, и это пугает, возвращает воспоминания прошлого, волнует. Много лет назад я испытывала подобные чувства, и, даже ослепнув, смогла увидеть звезды. Но сейчас все изменилось, и обстоятельства не те.
Адам касается моих плеч, подталкивает. Робко ступаю, точно иду по канату, а не ковру. Натыкаюсь на что-то твердое, кажется, на ребро кровати, и ощущаю, как теплая ладонь, поглаживая, давит мне на поясницу, укладывая на постель.
Покрывало холодное, но мои колени и локти как огнем опаляет. Неловко переворачиваюсь на спину, прислушиваюсь, стараюсь понять, что дальше намеревается делать Адам.
— Подожди, нет, отпусти…
— Тебе понравится.
Он резко обхватывает мои запястья и, запрокинув к изголовью постели, фиксирует их. Успеваю тронуть ткань и узнаю в ней свой полупрозрачный шарф. Адам сковал меня и практически лишил права выбора, но я извиваюсь, выказывая протесты. А надо ли сопротивляться, когда естество твердит обратное?
Слышу шорох мужской рубашки, как она слетает вниз. Металлический лязг ремня, звук ширинки. Подтягиваю к себе коленки и скрещиваю ноги, когда матрас подо мной проминается от веса тела Адама. В груди бушует ураган, воображение пылает страстными картинками, пропитанными взаимным притяжением.
Адам склоняется надо мной, согревая, сближая наши тела.
— Я хочу показать тебе Юль, как умею любить. Всего один раз, а дальше решай сама.
— П… позволяю…
На выдохе стону и корю себя за это. Я совершаю ошибку за ошибкой, не сосчитать грабли, на которые уже натыкалась.
— Столько лет я была очарована твоим внешним образом, глазами, губами. Сходила с ума от рук и жизнь готова была отдать. Но меня поймали на удочку, сначала Вадим, а вот сейчас ты. Я нужна вам, пока это выгодно и…
Не договариваю, Адам молниеносно затыкает мой рот, тяжело выдыхает, шумно. Задевает влажным порывом висок и щеку. Я не вижу Лютольфа, но понимаю, что он сердится .
— Не сравнивай. Теперь все по-другому.
Я отворачиваюсь, чтобы попытаться освободиться от руки Адама. Он, не настаивая, сдвигает ладонь с моих губ, но я не успеваю вдохнуть, опомниться, как Лютольф накрывает их поцелуем. Напористым и голодным. Так целуют настоящие мужчины, знающие себе цену.
Галстук, повязанный на глазах, окунает меня в полную темноту и сохраняет лишь голые ощущения, я не вижу Адама, он нежно ласкает мои губы, не пропуская и миллиметра. Влажно очерчивает, втягивает, оставляет на языке частички своего вкуса. Приятного, свежего.
Рвано дышу через нос, никак не могу унять дрожь. Невероятное чувство, таинственное. Адам спускается к шее и дает мне возможность набрать кислорода. Ух, точно из проруби ледяной вынырнула. Сердце бешено стучит, заглушая остатки здравого разума.
— Только не забывай, Адам, — слабо шепчу, — я не игрушка… сломалась — починил…
— Никогда не забуду, — с рыком отвечает.
Замираю душой и телом, когда пальцы Адама захватывают края моего белья, искусно и медленно стягивают его, вызывая приятные токи наслаждения. Ажурная ткань скользит по коже, щекочет, задерживается на согнутых коленях, а после натягивается и с треском летит в сторону.
Я вздрагиваю, ощущая на себе голодный взгляд Адама. Да, я не вижу мужчину, но все чувствую. Он смотрит, изучает, довольный своим превосходством, ведь сегодняшняя ночь проходит по его правилам. Лютольф будет управлять, делать со мной то, о чем другие и думать стесняются. Я разрешаю Адаму дотрагиваться до моих ног, касаться выше, растворяясь без остатка в его власти и порочных ласках.
