Ребенок (не) от босса
Возмущению моей девочки не было предела, и я видела это по потемневшим глазам ребенка. К слову, она еще сильнее стала походить на своего папочку. Царев выглядел так же, когда я лажала на работе. Сводил брови к переносице, из-за чего у него уже была глубокая морщина, сильно хмурился, а глаза его темнели, как предгрозовое небо.
Короче, Царев меня пугал и теперь меня пугала еще и родная дочь.
Эмма стояла посреди комнаты, скрестив руки на груди и вперив в меня злющий взгляд.
— Детка, пойми, во-первых, ты неправильно поступила. Нельзя лазить в чужих вещах, нельзя вскрывать и читать чужие письма, что бы тебе там не казалось. Я говорила об этом. Так же нельзя подслушивать разговоры людей, тем более, взрослых. И еще, прежде, чем судить кого-то, попытайся разобраться в ситуации и взглянуть на нее с разных сторон. Мы со Станиславом сейчас договорим в одиночестве, а затем я приду к тебе в комнату, где мы все обсудим, хорошо? — спокойно произнесла я, пытаясь убедить дочь сделать так, как я говорю.
Твердое «нет», послышавшееся с двух сторон стало мне ответом.
— Знаешь, а я считаю, что она может участвовать в этой дискуссии. Твое решение напрямую касается ее. Она – наша дочь. И она не глупая, все понимает, тогда почему мы не можем выслушать ее?
— Да, почему? — Очень скоро Эмма оказалась стоящей рядом с отцом.
Господи, да тут даже тест ДНК был не нужен, черт побери!
Одна и та же поза, одна и та же мимика, цвет волос, глаз, черты лица, манера говорить! Все было идентичным!
Эмма была маленькой копией своего отца.
— Папа хочет на тебе жениться. У него большая и красивая квартира. Он предлагает тебе работу, а она тебе нужна и еще нужнее контракт о невозможности расторжения в одностороннем порядке с твоей-то везучестью. Ты ему нравишься. Он нравится тебе. Разве у взрослых такой набор не считается достаточным для брака?
— Я не буду это обсуждать с ребенком, — процедила я, тоже скрещивая руки и поднимая взгляд на босса. — Или вдвоем или никак.
— А мое мнение играет роль?
Вот же ж! Конечно, мы так орали, что маленький Ваня тоже услышал это и прибежал на шум-гам.
Все из-за Царева! Надавать бы ему снова тапком! На сей раз по голове!
— Ваня… — прошептала я в отчаянии.
Царев загонял меня в тупик! Сначала Эмма, теперь Иван!
Как он мог так низко манипулировать детьми?
Давить на меня при помощи них?
Эмма и Ваня были беспомощными заложниками во взрослых играх, они вообще не должны были ни о чем знать, не то, что участвовать в этих «мирных договорах»!
Додумался великий умник и технарь года! Тоже мне!
— Ванечка…
— Ты не хочешь быть моей мамой, да? — прозвучал детский вопрос, загнавший меня в тупик.
Царев-младший смотрел на меня с такой тоской и непониманием, с такой обидой и грустью, что мне стало не по себе. Я тяжело сглотнула, помотала головой, а затем ринулась к сыну босса.
— Ванечка, ты все не верно понял. Любая будет рада быть твоей мамой, ты ведь такой замечательный! — принялась убеждать я ребенка.
— Мне не нужна каждая. Я хочу, чтобы моей мамой была ты…
Я присела перед ребенком на корточки и единственное, что смогла сделать – это крепко обнять.
Слов у меня не нашлось.
Да что там слов, у меня чуть сердце не разорвалось от жалостливых ноток мальчика!
Мы со Стасом были жестоки с детьми!
Так было просто нельзя!
Они не должны были страдать из-за наших решений. Верных или не верных!
И пока я размышляла в данном контексте, я совершенно не заметила, как три пары довольных глаз обменялись друг с другом взглядами а-ля «удалось»!
Упс.
Кажется, кто-то попался в хитро расставленную ловушку.
Продуманную и очень неожиданную.
