Затерянные в смерти (сборник) - Гэфни Патриция
Моя голова лежала у него на коленях. А я вспоминала, что мы говорили когда-то о втором ребенке. И оба хотели его, но потом… даже не знаю, что вдруг случилось потом. Сэм время от времени возвращался к этой теме, а я все время упиралась: «Не могу отказаться сейчас от работы, слишком благоприятная ситуация на рынке…» Или: «Слишком сложное положение на рынке, – говорила я. – Неужели тебя не устраивает все так, как есть? Мне только тридцать два…» Или тридцать три… тридцать четыре. Что ж, теперь мне тридцать пять (пять собачьих лет). Что я ответила бы Сэму, если бы он снова вернулся к вопросу о втором ребенке? Мои доводы всегда были разумными. Но не были ли они одновременно эгоистичными? Я знала, что Сэм разочарован, но я никогда не позволяла себе почувствовать его разочарование. А теперь все было намного яснее и понятнее – я словно могла видеть сквозь кожу Сэма. Я как будто вышла из рамы и теперь могла наблюдать Сэма со стороны. Объективно. Все прежние мотивы, амбиции, самолюбие больше не стояли у меня на пути.
Наверное, такими собаки все время видят людей.
И о чем я думала раньше? Конечно, я хотела еще детей! Я обожала детей. Словно короткая вспышка озарила мое сознание, и я представила себе на несколько секунд, как лежу на боку и кормлю своих малышей – шестерых или семерых. Картина была не такой тревожной, какой могла показаться на первый взгляд. Зато теперь в голове у меня прояснилось.
Теперь было важно, как никогда, снова стать собой, получить себя обратно. Как можно скорее, пока Сэм не договорился с ветеринаром об операции.
Уложив Бенни, Сэм вернулся в кабинет и позвонил Ронни Льюису.
– Я просмотрел предложение, Рон, и думаю, нам стоит его принять.
Так я и знала! Сэм всегда был наивен во всем, что касалось денег. Он был мечтателем, а не практиком. Что ж, мне нравилось в нем это. Но Сэм, ради всего святого, не стоит хвататься за первое же предложение.
То же самое сказал ему Рон.
– Я знаю, Ронни, но я не хочу всей той кутерьмы… мне не до того сейчас. Давай примем предложение и покончим с этим. Я много думал и считаю, что лучше поступить именно так.
Рон что-то еще говорил на другом конце провода.
– Звучит заманчиво. Еще один вопрос, Рон. Ты говорил, что к предложению прилагался чек. Это задаток? – Сэм потряс конверт, и бумаги, лежавшие в нем, рассыпались по столу. – Хм, нет. Я посмотрел еще раз – чека в конверте нет. – Голос Рона на другом конце провода стал громче. Я почти слышала его слова, хотя в этом и не было необходимости Я могла легко представить себе, что говорит Рон.
– Нет, я точно смотрел, – снова сказал Сэм. – Ну, я думаю… я не знаю… может быть, он… может быть, вы… Нет, чека нет. Да, думаю, тебе лучше позвонить ему и уточнить… ОК, я здесь, буду сидеть тихо.
Сэм повесил трубку. Я почувствовала на себе его взгляд и притворилась спящей.
Ну, скажу я вам, улизнуть из дома через подвальное окно было детской игрой по сравнению с кражей чека из бумажного конверта, где лежал трехстраничный документ – да еще так, чтобы не повредить бумаги и не оставить на них ни капельки слюны. А сжевать и съесть чек было еще труднее, так как от него почему-то пахло бензином. Но собака знает, что велит ей долг.
Мне было неловко перед Роном. Потеря чека с задатком на десять тысяч долларов не могла пройти без последствий для сделки, даже если клиент проявит благоразумие. А клиент Рона, похоже, был не из числа тех, кто склонен его проявлять. Откуда я это знала? Инстинкт и опыт. По счастью, Рон был боссом, так что никто, по крайней мере, не мог его уволить.
Рон перезвонил гораздо быстрее, чем я думала. На этот раз они с Сэмом разговаривали совсем тихо, и мне не удалось разобрать слов. Сэм продолжал извиняться, пытался приободрить Рона.
– Не понимаю, как такое могло произойти, – говорил он. – То есть, даже если он аннулирует чек, все равно… Честное слово, его здесь нет. Я несколько раз все обыскал. Не волнуйся, в этом нет твоей вины… Мы начнем все снова. Забудь об этом, Рон, искренне тебе советую. Это одна из тайн, которые остаются тайнами.
Может быть, все было дело в моей нечистой совести, но мне показалось, что, положив трубку, Сэм посмотрел на меня как-то странно. С подозрением. Я поджала хвост и дружелюбно оскалилась. Несколько секунд мы смотрели друг другу прямо в глаза. Испытующий прищуренный взгляд Сэма и полусонный, почти невинный – мой. В конце концов я победила: Сэм первым отвел глаза.
– Пойдем-ка гулять, – сказал он, поднимаясь. – Хочешь гулять?
Снаружи я заметила, что походка Сэма стала намного веселее и увереннее. Да и за поводок он дергал теперь не так сильно. Что ж, конечно, это не продлится вечно: Рон Льюис слишком хороший продавец. Но, по крайней мере, на сегодняшний день у Сэма было на одну причину меньше для грусти. И все благодаря мне.
Хорошая собака!
На следующей неделе нечего было и думать о побеге. Напротив, я была сама вежливость и степенность. Я садилась, ложилась и прыгала по команде, я приходила, когда меня звали, я останавливалась перед открытой дверью, вежливо ожидая приглашения войти. В общем, подлизывалась, как могла. К воскресенью доверие Сэма ко мне восстановилось настолько, что он разрешил мне то, о чем я так мечтала: присутствовать на дне рождения Бенни. Свободной, не на поводке. Я могла разгуливать где хочу, совсем как остальные гости. От меня требовалось взамен только хорошее поведение.
День выдался погожим, и праздновали во дворе. Отлично, потому что восемь одуревших от сладостей шестилеток, набившихся в нашу довольно тесную гостиную, – это была бы настоящая катастрофа. Мы уже проходили это в прошлом году, когда Бенни исполнилось пять.
Темой вечеринки были смешные шляпы. Каждый должен был надеть на голову что-то забавное. На виновнике торжества был умопомрачительный цилиндр в красно-белую полоску от Dr. Seuss. Он был таким смешным! Бенни вообще был – я абсолютно объективна и нисколько не преувеличиваю – самым смышленым и самым восхитительным малышом на этой вечеринке. Но странная вещь – мне, конечно, нравились раньше чужие дети, но я никогда не сходила по ним с ума. Сегодня же я просто обожала их всех. Никогда в жизни не веселилась я так, как в тот вечер, бегая, прыгая, катаясь по земле, играя с Бенни и его друзьями. Мне нравилось, когда меня держали за хвост, щекотали и даже когда на мне катались верхом. Словно всем нам было по шесть лет. Никогда не испытывала я такого полного единства… живых существ, независимо от вида, сосредоточенных на том, чтобы получить максимум удовольствия.
Еда на столике для пикника была вкусной и полезной, но пришлось замаскировать ее под всякую ерунду, которую любят дети. Игры, в которые потом играл с ними Сэм, были одновременно веселыми, творческими и очень тщательно продуманными. Как раз такими, о которых обычно читаешь в журналах для родителей, но никак не соберешься организовать их своему ребенку на самом деле. Сэм, разумеется, заслуживал похвалы, но нетрудно было догадаться, кто на самом деле стоит за всем этим. Впрочем, не было необходимости проявлять чудеса сообразительности. Моника прибыла на час раньше гостей с пакетами, полными всяких вкусностей, и домашним – каким же еще? – тортом с шоколадным ганашем и именем «Бенни», выложенным шоколадной стружкой. Сэм накрывал на стол, мама Брайана Киммела предложила остаться и помочь распечатывать подарки, но все равно было совершенно очевидно, что шестой день рождения моего сына устраивала вместе с его отцом Моника Карр. Она же выступала в роли официального фотографа.
– Мальчики и девочки! Прошу вашего внимания! Эй, народ, призываю к порядку! – Но это не помогло, и тогда Моника дунула в свисток, висевший у нее на шее. – А теперь мы все должны снова занять свои места за столом, чтобы можно было начинать представление.
Представление? Так вот для чего был этот занавес. А я было подумала, что для очередных образовательных игр. Речь шла о небольшом сооружении размером с душевую кабинку, закрытом цветастым занавесом, сделанным из простыни. Внутри наверняка Сэм? Я не чувствовала его запаха, но ведь сегодня мои органы чувств были перегружены до предела. Несколько минут назад Сэм скрылся в доме, так что можно было догадаться…
