Танцы в ночи. Магия любви - Славина Анастасия
– Отлично! – Влада сладко потянулась.
– Это лучший ответ из всех, что я мог услышать. Но это странно… Я опасался, что будет по-другому. Я был готов остановиться в любое мгновение – но это мгновение так и не настало. Тогда. Зато настало сейчас. Это очень странно, – задумчиво повторил он.
– Сейчас тебе сложно себя контролировать? – осторожно спросила Влада.
– Сейчас я даже не рискую к тебе прикоснуться, – Марк чуть приподнял ладонь, словно все-таки собирался это сделать, но потом опустил ее. – Я не предполагаю, я знаю наверняка, что мое прикосновение оставит след на твоей коже. И дело даже не во мне. Дело в тебе. Сейчас ты словно сама готова отдать свое тепло. Словно это ты контролируешь мой голод…
Влада пожала плечами.
– Я ничего такого не чувствую… Восстанавливайся побыстрее! – и сбежала принять душ.
Когда она вышла из ванной, Марк уже установил мольберт на крыльце перед яблоневым садом. Оттуда открывался изумительный вид: дорожка, выложенная плиткой, теперь темно-серой от влаги, каменный выступ, заросший мхом, бурый деревянный стол и под ним – опустошенная винная бутылка из темно-зеленого стекла. Все покрывали желто-зеленые яблоневые листья и нежные полосы утреннего солнца. Владе тотчас же захотелось запечатлеть эту картину, но она не стала возвращаться за фотоаппаратом, чтобы ни на секунду не выпустить из вида любимого человека, спокойно и вдохновенно водящего кисточкой по холсту. Влада обняла Марка сзади. Его картина в точности воспроизводила пейзаж, но словно была еще более живой.
– Это так красиво, – тихо сказала Влада. – Если бы я могла ощутить, что ты чувствуешь, когда создаешь такое…
Марк чуть покупал ее в лучистом взгляде, потом вложил кисточку ей в руку, и, не убирая ладони, провел полосу там, где на картине было обозначено облако. Влада закрыла глаза. Она ощущала, как масляная краска мягко расползается под кисточкой, как бережно, но твердо ведет ее руку Марк, и ей казалось, что она никогда не была такой счастливой.
– Я снова чувствую себя собой, Марк. Свободной и защищенной.
Рука Марка замерла. Влада открыла глаза.
– Что?..
Марк помакал кисточку в зеленый цвет.
– Ничего, любимая. – Он поцеловал Владу в висок. – У тебя есть на сегодня планы?
Влада потускнела.
– Я обещала Терезе проведать Стаса, в последние дни он сам не свой.
Она не видела Стаса больше трех недель, с ночи на Ивана Купалу, – и не испытывала никакого желания что-либо менять. Тереза, захваченная романом, тоже ее не беспокоила. Но вот уже четыре дня, как со Стасом что-то происходило. Он не хотел ни с кем разговаривать, никого к себе не подпускал, забросил своих овец и сутками пропадал в лесу. Влада понятия не имела, как ее присутствие поможет образумить Стаса, но после десяти звонков и угрозы Терезы прийти уговаривать ее лично, сдалась. Сегодня она идет к Стасу. Благо его может вообще не оказаться дома.
– Это тот самый Стас, который пытался поцеловать тебя у костра? – не прерывая рисования, спросил Марк.
– У тебя очень богатое воображение! – переигрывая, обиделась Влада и ретировалась в дом.
Она хотела избавиться от своего долга как можно быстрее, поэтому, наскоро позавтракав, сразу отправилась в деревню. Дом Стаса находился на отшибе – обычная деревянная хата. Хозяин умер лет пять назад, и дети с огромной радостью продали ее первому встречному. Несмотря на рассказ Стаса, дом не выглядел так, словно его новый хозяин собирается задержаться здесь надолго: краска давно выцвела, местами облезла, от ступеней откололись куски цемента, дверные петли заржавели, но двор был скошен и чисто убран, а на сарае блестел новый замок.
Влада поднялась на крыльцо и постучала. Ни шороха. Она постучала снова, подергала ручку двери и с легким сердцем вышла на улицу. Ее остановило только одно: а вдруг со Стасом и в самом деле что-то случилось? Вдруг это что-то связано с Белой Дачей? А значит – и с Марком, и с ней самой?
Жизнь с Марком, борьба с Марком, любовь Марка – долгое время Влада могла думать только об этом, но сейчас она вспомнила: Белая Дача была вовсе не любовным гнездышком, а местом, где гибли люди, и исчезали все, кто пытался узнать правду об этих смертях. Стас пытался.
Несмотря на духоту, Влада ощутила озноб и, не давая себе времени на размышление – а значит, на возможность переубедить себя, зашла с другой стороны дома. Одно из окон оказалось приоткрыто, и Влада, распахнув створки, залезла на подоконник. Прислушалась. Тишина. Тогда она отвела занавеску и заглянула вовнутрь. Небольшая комната со старым телевизором, видавшей виды кроватью, древним деревянным шкафом и домоткаными половиками – похоже, все осталось от прежних хозяев. Комната казалось нежилой – ни книг, ни одежды, ни разбросанных в спешке мелочей. Даже пахла она так, как пахнут старые покинутые деревенские избы.
Ощущение пустого дома успокоило Владу. Она спрыгнула на дощатый пол, выпрямилась – и застыла: перед ней, опираясь на охотничье ружье, стоял Стас. «Сам не свой» было очень мягким определением. Он казался жутким двойником себя прежнего: серое лицо с рыжеватой щетиной, черные круги под глазами, воспаленные глаза.
Влада сглотнула ком в горле.
– Выглядишь неважно. – Она инстинктивно оглянулась.
Стас смерил расстояние от нее до окна.
– Просто сегодня я не пользовался косметикой, – со злостью в голосе пошутил он.
Пауза была гнетущей.
– Я стучала… – Влада по ошибке махнула рукой в сторону окна.
Стас молчал.
– Тереза беспокоится, – постепенно приходя в себя, продолжила Влада.
– Тереза! – Стас закатил глаза. – Скажи Терезе, что пропала девушка, которую я люблю. Ты знаешь ее – Маша. Ты застукала нас у пруда. На следующий день я отправил ее домой, но она решила вернуться – сделать мне сюрприз. По словам водителя автобуса Маша вышла на остановке «Старые Пруды» четверо суток назад – и пропала. А это очень плохая примета – пропадать в здешних краях.
Влада оперлась о спинку кровати. Железные прутья пронзительно скрипнули.
– Чего ты молчишь? – с вызовом спросил Стас. – Что? Оказалось, я пудрил мозги твоей подружке? Это все, что тебя волнует?
– Я думаю… – Влада сделала глубокий вдох. – Я думаю, тебе стоит самому рассказать обо всем Терезе.
– И о тебе? – ехидно поинтересовался он.
Влада медлила долю секунды.
– И обо мне, – твердо произнесла она.
Стас сделал вид, что задумался.
– А знаешь… Пусть так и будет. Поехали, – и, видя нерешительность Влады, добавил: – Или оставишь ее одну в такой момент?
Нет, в такой момент Влада точно не хотела оставлять Терезу одну. Она покорно села в машину. «Нива» в считаные секунды выскочила на главную улицу. Замелькали дома, потом их сменило пшеничное поле.
– Тереза живет в другой стороне, – оглядываясь, сказала Влада.
– Я знаю, – ответил Стас и, нажав на кнопку, заблокировал двери.
В машине повисла мертвая тишина, лишь иногда, когда «Нива» переползала через глубокие лужи, раздавался надрывный гул мотора.
Влада вцепилась пальцами в края сиденья и смотрела на дворники, очищающие заляпанное грязью стекло. Ее тело было напряжено до предела, но разум оставался спокойным и ясным. Он говорил, что в кармане джинсов спрятан перочинный ножик, и ей хватит смелости, чтобы воспользоваться им, если придется. А еще он говорил, что сейчас, слава Богу, слишком жарко, на небе ни облачка, и Марк не ринется ее спасать – иначе кто-то из их троицы точно не доживет до конца дня.
Машина поплутала по лесу, прежде чем остановилась перед поваленными деревьями, едва не задев их капотом. Стас выключил мотор. Он долго смотрел на Владу взглядом животного, которое чувствует себя сильнее человека, а потом наклонился к ней – так близко, что царапнул щетиной ее подбородок, и достал из дверного кармана моток веревки.
– Руки! – скомандовал Стас. – Теперь мы сыграем в мою игру. Не бойся, приставать не буду. – Он мерзко хохотнул.
Влада побледнела, но не шелохнулась.
