Подчинись нам
Горячие струи падают на мою склонённую голову, плечи, спину… Вместе с мыльной пеной смывая звенящее во мне напряжение… Расслабляя сведённые мышцы… Очищая не только моё тело, но, кажется, что и душу. От всего плохого. От воспоминаний и боли. От страха. Пусть временно. Но сейчас мне хорошо.
Как же я скучала по возможности просто помыться в чистой воде. Просто почувствовать, как все беды стекают с меня вместе с водой в слив. Просто обнулиться и набраться сил жить дальше.
Этому когда-то научила меня моя старшая сестра. Она вообще многому научила меня. И многое дала. Они с Русиком заменили мне родителей, когда от сердечного приступа умерла наша с Риткой мама.
Мне тогда было всего лишь девять. А у Ритки тогда уже была двухлетняя Соня. И муж по командировкам мотался. Но она без сомнений забрала меня к себе, хоть раньше мы и не были особо близки из-за огромной, в целых тринадцать лет, разницы в возрасте.
Поначалу найти общий язык нам никак не удавалось. Я страшно тосковала по маме и вела себя далеко не лучшим образом, даже не замечая, что сестре тоже больно и тяжело. Но однажды она всё-таки разговорила меня, и сама открыла душу. Мы весь вечер тогда проплакали, обнявшись. А потом Рита посоветовала мне пойти искупаться, и представить, что вода смывает всю мою боль, всю тоску и печаль.
Я так и сделала. Самовнушение помогло. Мне действительно стало намного лучше. Сейчас я понимаю, что причиной тому больше наш разговор был. Но всё равно привычка смывать свои беды укоренилась в моей жизни очень крепко, и стала моим спасением от любых неприятностей на долгие годы.
Вот и теперь помогает. И дышать уже становится легче.
Всё будет хорошо. Я выживу. Я справлюсь. Я найду своё место в этой жестокой вселенной.
Ри-одо ушёл из душа уже наверное минут пятнадцать-двадцать назад. И мне тоже пора выходить, чтобы не злить его. А то ещё передумает и запретит принимать душ без него, когда мне это нужно.
А ведь разрешил. И остаться одной после того, как помыла его самого, тоже позволил. Может, потому, что в процессе мытья он снова возбудился и снова заставил ласкать его. Снова целовал меня, как голодный зверь, пока не кончил на меня. И явно остался доволен моим послушанием. Кажется, я его удовлетворила.
Но слова хозяина про сохранение моей жизни во время потери нетронутости всё ещё крутятся в голове. Пугают и заставляют предполагать самые жуткие варианты развития событий.
Что он такого ужасного собирается со мной делать? Может, ри-одо во время секса звереет? А тут ещё мои феромоны ему самоконтроль подрывают. Жутко как-то.
Вздохнув и закрыв глаза, я убираю волосы с лица и запрокидываю голову.
Надо выведать, что он имел в виду. Но как? Я уже спрашивала, зачем ему нужна. И ответ получила такой, что ещё тревожней стало.
Успокоиться и плыть по течению? Тоже вариант. Всё равно ничего изменить не могу.
Хотя, нет.
Кое-что могу.
Даже не так. Я многое могу, на самом деле.
Я могу заслужить доверие и расположение своего хозяина. Он не жесток со мной. Не самодур, раз уж не считает зазорным перед рабыней признать свой просчёт. А это на самом деле дорогого стоит. Не противен мне ни на физическом, ни на моральном уровне. Более, чем не противен, как оказалось. И... Я ему явно для чего-то важного нужна.
Так может, в моих силах изменить своё положение при нём? Упрочить свою ценность и его желание сохранить мне жизнь? Ведь даже рабы могут быть ценными, любимыми и оберегаемыми, разве нет?
Что я могу сделать для этого?
Ну-у-у-у... Прежде всего разузнать, что собой представляет ри-одо и к какой расе принадлежит. В чём его особенность?
Узнав это, я смогу лучше понять, как мне себя с ним вести. Ещё нужно выведать его вкусы, предпочтения и нужды. И особенно то, чего он терпеть не может, и что его злит.
Ну и, само собой, разобраться с тем, как что тут работает, что мне можно, что нельзя... делать, брать, пользоваться. Чтобы меньше раздражать его своей... неудобностью.
Хм. Вот и план-минимум у меня вырисовался. Осталось воплотить.
– Воду остановить. Сушка, – произношу я чётко и раздельно, как мне велел ри-одо.
И уже спустя несколько минут выхожу из очистительного отсека. Сухая и растрепанная. Но на этот раз останавливаюсь в предбаннике и осторожно выглядываю в большую «гостиную», где вчера на меня Чотжар пялился. Вдруг он опять там?
Чёрт. Действительно, там. Торчит высокомерным изваянием посреди комнаты.
И ри-одо сидит. Полностью одетый. Волосы заплетены в эту его косу. Завтракает.
– Иди сюда, Лина, – приказывает, даже не поворачивая ко мне головы.
Вот как он меня видит? Чувствует как-то?
Ещё и наг теперь смотрит на меня.
А я снова голая. И придётся идти.
Закусив губу и сложив руки на груди, выхожу из предбанника. И, не глядя на хвостатого, устремляюсь к хозяину. Тот поднимает на меня взгляд, лишь когда я оказываюсь рядом. Окидывает оценивающим взглядом, особенно отметив руки на груди и пылающие щёки. Потом переводит взгляд на безмолвного. Снова на меня. И хмыкает иронично.
Указывает глазами на оттоманку у своих ног.
Что, опять кормить будет? Да ещё в присутствии Чотжара?
– Твои волосы ужасно выглядят, зверушка, – сообщает, когда я с горем пополам занимаю отведённое мне место, сильно стараясь не светить самым интимным перед змеехвостым. – Чотжар подбери для Лины средства по уходу за волосами и телом. И несколько комплектов удобной одежды. По прилёту займёшься её гардеробом основательно.
Наг выразительно вскидывает бровь, смотря на хозяина в немом вопросе.
– Её статус я озвучу, когда мы прилетим. Ты узнаешь первым, – спокойно замечает ри-одо, как-то поняв своего слугу. Отламывает кусочек какой-то лепёшки, сосредоточенно мажет её зелёной пастой. – Покажи ей, как вызывать тебя при необходимости. У меня уже нет на это времени, – и уже мне: – Открой рот, Лина.
После вчерашнего ужина я выполняю эту его команду раньше, чем успеваю задуматься. Даже не представляла, что так легко поддаюсь дрессуре.
