Ненависть и ничего, кроме любви
-Хорошо, - ее голос звучит, как колокольчик – вроде бы приятно послушать, но быстро надоедает.
-Знакомься, - Дима привлекает меня к себе и чуть подталкивает вперед, словно товар на обозрение выставляет, - Вера, - я киваю в знак приветствия, Диана делает то же самое. Даже не улыбнется. Конечно, я ведь не одна из этих носителей тестостерона.
-Дим, спешим, - говорю я, перехватывая его руку, висну на ней и улыбаюсь так мило, как только умею. Кончено, друг сразу тает.
-Идем-идем, - он шутливо щелкает костяшкой указательного пальца мне по носу, а я, естественно хохочу намеренно громко и тяну друга дальше по тропинке.
-Завтра в четыре? – кричит Димка Радецкому и тот кивает в ответ.
Мы отошли от парочки метров на пятнадцать, но холодок и мурашки, атакующие мою спину, подсказывают, что Марк все еще пялится в нашу сторону. Чтобы подтвердить свою теорию я невзначай оборачиваюсь и да – он смотрит.
Димка этого, конечно, не замечает, идет и болтает невпопад, а я даже сосредоточиться не могу на его словах. В какой-то момент мы уже оказываемся возле кафе, а я не припомню наш маршрут. Как будто во временную воронку провалилась.
Интерьер кафе слегка изменился с тех пор, когда я была в нем последний раз – в одиннадцатом классе. Стены, окрашенные в ярко сиреневый неоновый цвет, сменились на нежные лавандовые и уже не били по глазам, как раньше. Исчезли вычурные многоярусные люстры и на их место появились одиночные плетеные плафоны, столы из стали заменили деревянными, а в нишах, где раньше были расставлены аляпистые футуристичные фигурки, теперь были заполнены маленькими вазами с белыми цветами.
Дима делает заказ за меня, когда слышит, как я прошу у официанта чай и весенний салат. И благодаря ему передо мной на столе оказывается безразмерная тарелка с шашлыком и картошкой. И он заставляет меня есть, хотя все внутри меня протестует против такого обеда, каждый кусочек едва не застревает в горле. Мы болтаем о разных мелочах: Дима рассказывает, как поступил в университет и как попал в региональную команду, про свои тренировки и многое другое. И я чувствую себя спокойно и расслаблено, мне приятная наша встреча ровно до тех пор, пока он не задает мне вопрос:
-А почему ты решила вернуться? Ты так и не сказала, - я вся подбираюсь, быстро соображая какой ответ дать, чтобы дальнейших расспросов не повторилось – мне безумно неприятна эта тема.
-Не ужилась с маминым мужем, - осторожно отвечаю я, следя, чтобы мой голос не дрогнул и тон не выразил того отвращения, которое я испытываю к Толе и даже к воспоминаниям о нем.
-А с мамой поговорить не пробовала?
-У нее есть право на личную жизнь, а я могу пожить и с папой, - делаю акцент на последних словах и даю понять, что разговор закончен, но это же мой друг – Дима, он никогда не умел различать такие намеки.
-Как-то это радикально. Уехать из столицы и вернуться сюда? Может разрешилось бы?
-Нет, не разрешилось. Дим, - мягко прерываю его следующий вопрос, кладу ладонь на его руку и заглядываю в голубые глаза, - мне тут лучше. Москва – слишком большой город, мне было некомфортно, - отчасти я даже не вру, я действительно не люблю такие огромные города, но сюда бы, будь моя воля, я бы не вернулась никогда.
-Да, тут ты права, - соглашается Димка, - я тоже не люблю большие города. Ладно, как там твоя подруга? – я облегченно закрываю глаза – моя больная тема себя исчерпала.
-Ира? Ох, это чудо-человек, - я даже смеюсь, когда припоминаю все ее нелогичные поступки за немногочисленные дни нашего знакомства. Рассказываю Димке и о том, что она все же согласилась на встречу с Мартыновым, хотя дневник был уже у нее.
-Да, девчонка без стержня, - изрекает мой друг, но я протестую:
-Не говори так! Она просто очень мягкая и немного нервная.
-То есть без стержня, - упорствует Димка, и как я не возражаю повторяет эту фразу, как молитву. –Ну от Егора я вообще не ожидал такого. И главное, типаж у твоей Иры вообще не Мартыновский. Там все как на подбор – высокие, длинноногие брюнетки с бюстом под сто десять и талией на пятьдесят. Ну где она и где все те, кого он выбирал? Какая-то маленькая, рыжая, пугливая, худющая.
-Дима, перестань! Ирка хороший человек, она красива и привлекательна.
-Это да, но говорю же – не Мартыновский типаж. Даже интересно, что замышляет. Скажи ей чтобы осторожнее с ним была, а лучше подальше от него держалась.
-Да ясное дело, - говорю я, ковыряясь в своей огромной тарелке.
Димка молчит, но вдруг хватает меня за ладонь, смотрит прямо в глаза, как будто видит в них что-то, и говорит:
-Если эти трое будут к тебе клинья побивать, ты мне скажи обязательно! Я им крылья-то пообломаю.
-Ты уже мне говорил, я помню…
-Я говорил про Радецкого, а теперь говорю и про оставшихся двоих.
-Я поняла, Дим, - мягко отвечаю я, - если будут допекать – пожалуюсь.
Судя по тому, что Димка вернулся к своему шашлыку, он моим ответом удовлетворился.
