Красавица для Чудовища
Раньше в этой комнате было холодно, но, поняв, что наши тепловые предпочтения сильно разнятся, Миша пошел мне на уступки и сильно увеличил температуру в комнате. Вопреки этому, он все равно каждую ночь крепко обнимал и грел меня, убаюкивая в своих объятиях. Даже когда он приходил в спальню позже меня, я знала, что он все равно меня разбудит и прижмет к себе. Я так привыкла спать с ним в обнимку в этой постели, что лежать тут в одиночку казалось таким неправильным и неестественным.
Уткнувшись в подушку, незаметно для себя, все-таки провалилась в сон. Проснулась в холодном поту: моя пижама было насквозь мокрой, а боль внизу живота стала просто невыносимой.
Застонав, привстала на постели и с трудом дотянулась до светильника. Даши в комнате не было, на кресле лежал лишь ее телефон. Поморщившись от болезненного спазма, убрала одеяло в сторону и увидев на нем алые пятна, задержала дыхание. Посмотрела на постель и в ужасе округлила глаза, заметив лужицу крови на простыне и белых, пижамных брюках. Но ведь у меня не могло быть сейчас критических дней, если только не…
Часто дыша, я стала судорожно хватать воздух ртом, чувствуя в горле приступ истерии, и когда до меня дошел смысл происходящего, мое тело снова сжалось от режущей боли.
— Помогите! — громко закричала.
Из моих глаз хлынул водопад слез, а крики снова перешли в истерику. В мою комнату в ту же секунду с грохотом вломился шокированный папа. За ним последовали Агата и Даша, а затем и наши охранники.
— Папа… — прошептала я, всхлипывая.
Бросив взгляд на постель, мой отец, поморщившись, сразу же отвернулся, заслонил меня спиной от посторонних глаз и подхватив на руки, прижал мое дрожащее тело к себе.
— Мирон, срочно пригони мою машину к воротам, — повелительным тоном проговорил отец, обращаясь к мужчине у двери. Тот кивнул и сразу же отстранился. — Девчонки, откройте двери и отойдите.
— Папа, когда ты приехал? — надрывно прошептала я.
— Недавно, родная, — тихо ответил он. Папа тяжело дышал, сжимая меня в своих руках. — Дашка, одеяло какое-нибудь большое возьми и носки. Девочку нужно укрыть.
Мне бросало то в дрожь, в то жар, и не переставая трясло.
— Все, лапочка, не плачь, — ласково прошептал папа. Даша накрыла меня теплым пледом, а затем открыла входную дверь из дома. — Сейчас я отвезу тебя в больницу.
— Миша не разрешает мне выезжать в город, — проговорила тихо заученную фразу, от которой болезненно резануло по моему сердцу.
И я снова заплакала. Ведь, похоже, что Миши до сих пор не было дома.
— Пошел на хрен… — злобно процедив сквозь зубы, папа осекся. — Пошел к черту, твой Миша.
— Мой ребёнок, — тихо прошептала я, не переставая плакать.
— Михаил Альбертович велел… — не успев договорить, Мирон был остановлен гневным взглядом моего отца.
— Пошли вы все! — угрожающе выкрикнул мой отец. Никогда прежде не видела его таким агрессивным. — Отойдите все на хрен!
Нервно выдохнув, папа недовольно цокнул, и когда Мирон помог ему открыть дверцу автомобиля, осторожно опустил меня на заднее сиденье.
— Дашка садись, поедешь с нами, — добавил папа.
Подруга расположилась рядом, кладя мою голову к себе на колени.
Охранники сразу же сели в автомобили, и окружив нас с обеих сторон, поехали за нами.
— Даша, что мне теперь делать… — отчаянно прошептала я. Подруга гладила меня по волосам и тихо пыталась успокоить.
Вдруг кровь на постели — это результат выкидыша? Как мне тогда с этим жить? Выдохнув, я постаралась взять себя в руки и успокоиться.
Папа ехал осторожно, избегая кочек на дороге, но ближе к городу, осекшись, он случайно налетел на искусственную дорожную неровность, в результате чего, машина немного дернулась, и я глухо застонала, снова ощутив острую боль внизу живота.
— Потерпи, доченька, — досадливо проговорил папа подрагивающим голосом.
Даша протерла салфеткой выступивший пот на моем лбу, и крепко схватила меня за руки.
Когда папа отнес меня на руках в больницу, я была почти в отключённом состоянии от жуткой, разрастающейся боли. Вовсе не соображала даже тогда, когда меня опустили на кушетку и отвезли в палату.
Перед глазами был тот разговор с Мишей и его лицо, когда он признавался мне в любви. Что, если я умру и больше действительно никогда его не увижу?
Яркий свет больничной палаты вовсе ослепил меня и тогда, я окончательно потеряла сознание.
Пришла в себя уже ранним утром. Медсестра порхала у моей кровати со шприцем в руках и увидев меня, сразу же широко улыбнулась.
— Ребёнок, — прошептала я, хватаясь рукой за живот. Никакой боли больше не было, и я подумала о том, что возможно, это было хорошим знаком. — Мой ребёнок… в порядке?
— В порядке, — она кивнула. — Никаких угроз больше нет. Вас вовремя привезли.
Мне сразу же полегчало, словно тяжеленный груз горой скатился с плеч. Мой ребёнок жив и здоров, а в данную минуту для меня это было важнее всего на свете. Выдохнула, осторожно поглаживая свой живот и слабо улыбнулась.
