Выбор
На все мои вопросы он молчал, рассказы — молчал…
Молчал…молчал… Но слушал.
И тогда я начала читать. Просто читать вслух…
***
— Расскажешь, как прошел твой день? Чем занимался, о чем думал…
Кивает.
Я пошла на хитрость.
Когда я заметила, что ему нравится мое чтение, я решила его «шантажировать». Да-да! Не удивляйтесь. Я встала в позу, отказываясь читать. Товар за товар! Положила перед Филатовым цветные карандаши и лист бумаги. Рисуешь свой день — я читаю.
Известно, что по рисункам можно сказать о человеке многое. Для нас, психологов, рисунки — это информационная кладезь, наглядно иллюстрируя динамику улучшения или ухудшения психического состояния рисующего. Цвета, штриховка, размеры фигур и объектов, их расположение, характер линий, даже сила нажима карандаша – для нас всё имеет значение.
Достаю цветные карандаши и альбом с его рисунками. Все его работы, начиная с самой первой, хранятся в этом альбоме. Ни один рисунок не потерян и не выброшен. Когда-нибудь, когда мы оба справимся, я подарю ему этот альбом в память о днях тяжелейшей работы над собой, своими страхами и веры в себя.
Я знаю, этот день настанет.
Даня начинает рисовать, а у меня есть возможность рассмотреть его комнату: она светлая. И дело вовсе не в панорамном окне. Светлая мебель, бежевые выкрашенные стены, белые тонкие шторы, мягкий ковер молочного цвета, постельное покрывало из плотного персикового шелка — я бы подумала, что это комната молодой девушки, если бы не знала ее хозяина. Большой книжный шкаф вдоль всей стены. Но книг в нем, на удивление, мало. За стеклом выстроены в ряд грамоты и дипломы, кубки и медали. На стенах в рамках висят фотографии: на них везде улыбающийся голубоглазый парень – Данила. Вот он с ребятами на байдарках, а вон там Даня с Полиной Андреевной и мужчиной, наверное, с отцом, на вручении диплома. Даня в горах, Даня за шахматной доской, Даня в боксерских перчатках… Но нигде на фото не видно того самого Максима. Интересно, кем он приходится Филатовым?
Я сказала интересно? Пфф, совершенно не интересно. И почему я вообще о нем вспомнила?
Перевожу взгляд на Данилу и застываю. И давно он так смотрит? Видимо, я слишком увлеклась рассматриванием комнаты, что не заметила, как аккуратно сложены карандаши, а готовый рисунок в ожидании лежит на столе.
— Давай посмотрим, что тут у нас получилось, — беру в руки альбомный лист. — О! Да здесь не что-то, а кто-то! – восклицаю я.
На рисунке изображена девушка. Нарисована так, как это может сделать простой мужчина, не художник. Тонкая, в летящем голубом платье она улыбается широко, а ее длинные оранжевые волосы развиваются в разные стороны.
Она похожа на… меня?
— Это девушка, – держусь ровно, уверенно, не выдав волнения.
Данила кивает. Смотрит так пронзительно и глубоко в душу, что мне приходится опустить глаза. Я взволнована, и он это чувствует.
— Ты… кхм, — откашливаюсь, — к тебе приходила гостья? – мой голос слегка дрожит, и я не знаю, что сказать.
Похоже мне нужен психолог.
Отрицательно качает головой.
— Нет, – медленно проговариваю я. – Хорошо.
Мне трудно говорить, когда он так смотрит — выжидательно и настойчиво.
— Ты… ты думал о девушке?
Молчит. Смотрит и молчит. Так проникновенно и пытливо.
Вы знали, что молчать можно громко? Что молчание может о многом сказать?
Вот прямо, как сейчас.
Мои ладони потеют. Я нервничаю.
— Так, — бодро ударяю себя по коленям, пытаясь разрядить гнетущее напряжение между нами. — Что почитаем сегодня? Я принесла абсолютно две разные книги…
Я натянуто улыбаюсь, стараюсь вести себя как ни в чем ни бывало, а у самой внутри всё бушует.
Он нарисовал меня… Меня…
