Продленка для снежной королевы
Сегодня на директоре был обычный чёрный костюм и опять эта чёртова чёрная рубашка. Под словом «обычный» Вера подразумевала идеально сидевший и, скорее всего, традиционно, сшитый на заказ. Дополняли образ не менее дорогие часы скелетоны. Чёрные, как смоль, волосы были слегка растрёпаны. Но, несмотря на это, выглядел Мартынов, как всегда, безупречно. Ему бы сейчас на светский приём, а не тут сидеть.
Директор вопросительно посмотрел на Веру.
– Это не было просьбой. Я чётко дал Вам понять, что от вас требуется, – немного возмутившись, сказал Мартынов.
Снова этот взгляд, Вера понимает, что раздражает его. Он прав: он не просил, он поставил перед фактом. И шла она сюда совершенно с другими намерениями. Но обстоятельства поменялись. У Веры не было выбора.
Мама написала, что бабушку забрали в больницу: она оступилась на крыльце и сломала ногу. Вера любила бабушку Вику, та постоянно поддерживала внучку во всех начинаниях. И теперь девушка понимала, что остаться без работы она не может. Лекарства, уход и другие расходы мама сама не потянет.
Вот так жизнь сыграла с Верой злую шутку. Она была очень принципиальной, но родных любила больше. Ну и пошло оно всё к чертям собачьим. Все ставят халявные оценки, и она поставит один раз.
Главной задачей Веры сейчас было обсудить эту ситуацию с Мартыновым. Она не собиралась записываться в ряды продажных учителей. Это будет одноразовая акция. И девушка должна быть уверенной, что от неё больше не потребуют подобного, и самое главное – никто не должен узнать об этом. Вера дорожила репутацией.
– Я Вас услышала, Тимур Ильдарович, но я здесь по другому поводу, – девушка старалась быть спокойной, но получалось у неё так себе.
– Денег хотите? Хорошо, назовите сумму, я передам Симакину, – не дав договорить, отрезал Мартынов.
Нужно было видеть глаза Веры в этот момент. От шока и удивления она облокотилась на стул. На секунду у неё пропал дар речи. Как он мог такое о ней подумать!?
– Я здесь не из-за денег! При всём уважении, Тимур Ильдарович, прошу Вас не делать таких заявлений в мой адрес, – с возмущением сказала Вера.
– Что тогда? – с ещё большим интересом и ноткой иронии спросил мужчина и добавил, – Вера, у меня нет времени сидеть и отгадывать, что тебе нужно.
Девушку напрягало его поведение и раздражало, что он обращается к ней на ТЫ. Никакого уважения.
– Я поставлю Симакину четвёрку, но только при одном условии. И это условие – совсем не деньги.
Мартынов не ожидал такого поворота, от удивления он усмехнулся и откинулся на спинку стула. Ему стало очень интересно: чего же хочет Вера.
В большинстве случаев, да что там в большинстве, деньги всегда были ответом на все вопросы. Учителя хотели одного и того же: белый конверт с «благодарностью» от родителей учеников. Тимур меньше всего любил эту часть своей работы. Он не брал откаты и тем более не просил долю от того, что получали учителя. Он сам ненавидел взятки и презирал людей, которые: а) брали взятки и б) давали взятки, чтобы облегчить свою жизнь.
На секунду он подумал, что Вера такая же. Ну это не было бы для него сюрпризом: все рано или поздно продаются, просто у каждого своя цена. Но её заявление заинтересовало его. И что же она хочет, если не деньги?
– Я… – Вера заерзала на стуле, было видно что она нервничает. – Я поставлю эту оценку при условии, что это будет единственный случай, так сказать, исключение из правил. И я хочу, чтобы это осталось между нами. Никто из учителей или родителей не должен знать об этом. Так же я хочу, чтобы Вы, Тимур Ильдарович, знали, что я не продаюсь. Я не буду ставить оценки ученикам, потому что надо. Я всегда стараюсь донести материал максимально доступно, но и учащимся нужно хоть чуть поработать. Что же будет тогда, если каждый родитель или ученик будут знать, что Вера Ивановна поставит оценку за просто так, если надо. Прошу Вас информировать родителей, если такие запросы будут поступать в будущем. Опять-таки повторюсь: я готова помочь, но для этого нужно время и желание. Желание не только моё, но и ребенка, – на одном дыхании выдала она.
Закончив, Вера поняла, что только от одного такого протеста Мартынов мог её уволить. Но что сделано, то сделано.
Вера медленно выдохнула и стала ждать ответа.
Взгляд директора изменился, стал серьёзным. Вера понимала, что ему не понравилось сказанное, она усложняла ситуацию.
Резко встав, Мартынов подошёл к окну. Вера опять лицезрела сильную спину начальника. Он думал, осмысливая выданную Верой информацию. Засунув руки в карманы, он смотрел в окно.
Серое небо давило своей тяжестью, давая понять, что солнца сегодня не будет.
– Интересно. Очень интересно, – спокойно высказался Мартынов.
Он не спешил, переваривал информацию или, возможно, думал, что ответить.
– Вы понимаете, в какое положение ставите меня? – Мартынов вернулся к формальному обращению, что означало серьёзность ситуации. – То есть Вы, Вера Ивановна, хотите, чтобы я сам разбирался с родителями только потому, что вы «не продаетесь»?
Последнюю фразу Тимур сказал с нескрываемым отвращением. Вере казалось, что он дал понять: часть про «я не продаюсь, и бла-бла-бла» его не устраивает.
