Ад, или Александр Данилов
Этот вечер выдался на редкость тихим и спокойным, по крайней мере, до наступления темноты он таким и был. Данилов только закончил вечерний обход и теперь вносил небольшие изменения в листы назначений: кому-то отменил обезболивающее, а кому-то заменил антибиотик. Сосредоточится сегодня ему было трудно, мысли постоянно уходили от рабочих проблем.
Завтра он увидит сына! Три дня уже Серёжа в России, а они до сих пор только перезванивались. Поддался на уговоры брата, не поехал сам встречать - вот и получил результат. Хотя кто мог предугадать, что Олега скрутит радикулит в самый неподходящий момент. Ещё эта странная “тётя Таня” - почти жена Олега, о которой с восторгом рассказывает Серёжка… Хорош же он, о невесте брата узнал, поди, самый последний. Совсем жизнью родных людей не интересуется…
Саша снова вернулся к листам назначений. Но тут, словно в ответ на его невесёлые мысли, телефон ожил рингтоном, сообщающим, что мать опять вспомнила о нём. Отвечать не хотелось. Но мать есть мать, куда ему деваться… И так Олегу спасибо надо сказать за то, что с ней возится, помогает и не послал её ещё куда подальше, ведь нервы мотать она умеет профессионально! С завидным постоянством практикует вынос мозга окружающим, а особенно - близким людям. Саша сбросил звонок, написал сообщение, что разговаривать некогда, и пообещал перезвонить позже.
Мысли о матери плавно перетекли к воспоминанию о недавнем разговоре с Валерией Павловной.
- Саша, ты всю оставшуюся жизнь собираешься бобылём ходить?
Он тогда сильно разозлился на эти слова.
- Почему бобылём? У меня семья! Дети вон, внуки пойдут. С Гошкой только отношения наладились, Мишкой ещё заниматься и заниматься. Так что у меня проблем хватает, - он поднял руку над головой, показывая, что на самом деле проблем выше крыши и не до личной жизни ему сейчас. А Валерия Павловна не отступала.
- Тебе сорока нет, рано себя хоронить. Да и детям мать нужна, пусть мачеха, но добрая, заботливая. Женщина должна быть в доме! – Последнее было произнесено тоном, не терпящим возражений.
- Смеётесь, что ли? Где такую взять? – возмутился в ответ Саша. - Вы только попробуйте представить Гошкину реакцию на чужую женщину… - Он скривился, как от зубной боли. - Нет. Даже думать не стоит. Мне спокойствие дороже.
- Дети вырастут, уйдут… Я умру. Кто тебе чай в чашку нальёт?
Валерия Павловна села напротив него за стол, руки положила одну на другую и смотрела сочувственно, жалостливо как-то. А для него сама мысль о том, что можно проснуться с кем-то кроме Дины виделась дикой, неправильной, чуждой… Сейчас ему казалось, что Бог отнял у него Дину в наказание за его связи с другими женщинами. А они были - Лена та же, Соня. При мысли о Соне появилось жуткое раздражение, переходящее в злость. Как можно было столько лет не понимать, кто она есть на самом деле? Видеть только красивое лицо и стройное тело? Неужели ему было всё равно с кем, лишь бы удовлетворить похоть? Но на этом всё, больше вступать в отношения он не намерен. Не нужна ему никакая женщина. Саша встал из-за стола, прервав разговор, а Валерия Павловна проводила его печальным взглядом, который он спиной чувствовал.
Вот ещё одна вершительница судеб. Только если мать всё делала приказом да нахрапом, то Валерия Павловна - тихо, исподтишка, как будто подводила к решению, заставляя думать, что принято оно вовсе не с её подачи, а исключительно своими желаниями и мыслями продиктовано.
Он много думал об этом, сначала считая, что Валерия Павловна стремится защитить своих внуков, оставить их в надёжных руках, а потом всё больше осознавал, что под этим предлогом она пытается устроить свою собственную жизнь. Пригреться у чужого очага. Нет, хуже от этого она не становилась. Что ещё ей остаётся, годы идут, она не молодеет, сама в заботе нуждается, а тут внуков ещё растить и растить. И ведь никого кроме них у неё не осталось.
Данилов снова пытался сосредоточится на листах назначений. Но двери ординаторской распахнулась, будто от пинка, и перед ним возник Егор Филиппович.
- Соизвольте мне объяснить, зачем вы испортили жизнь моей племяннице? – Он говорил жёстко, чеканя каждое слово. – Это месть? Не кажется ли вам, Александр Дмитриевич, что отыгрываться на ни в чем не повинной девушке подло! Вы взрослый человек!
- Вы про Алису? – Данилова возмутило ночное явление Асиного отчима. А сами обвинения казались совершенно абсурдными.
Меж тем Егор Филиппович подошёл к его столу, оперся кулаками о столешницу и приблизил к Саше своё лицо, перекошенное от гнева.
- Это же вы Алису выставили полной идиоткой? Она мне сказала, что вы сразу к ней предвзято отнеслись...
- Я? Вы что-то путаете. Идиоткой её никто не выставлял - природу превзойти не удалось. Так что моей заслуги тут нет. – Данилов отвечал спокойно, чем выводил из себя Егора Филипповича всё больше и больше. - Простите, а почему вы пришли в нерабочее время? Наш заведующий отделением принимает с девяти до шестнадцати тридцати. Звонил вам после происшествия именно он и все решения по поводу практики вашей любимой племянницы принимал тоже он.
Егор стукнул кулаком по столу.
- Алиса просто в истерике! Она говорит, что это ваше отношение к ней повлияло на её настрой!
- А что, у Алисы тонкая душевная организация сбивается, если ей показывают, как надо правильно работать? Чем я повлиял на её настрой? Да таких, как она, близко нельзя к больным подпускать! И о какой мести вы мне тут говорите? У нас с вами нет ничего общего.
- Не прикидывайтесь, я всё про вас и Асю знаю. А она моя дочь! Хотите объясняться в присутствии начальника? Я вам это устрою!
Егор Филиппович развернулся и вышел. Его шаги ещё долго гулко раздавались в пустом коридоре.
А когда они совсем стихли, в ординаторской появилась Катя.
- Папа, что он хотел? У тебя будут неприятности? Чай или кофе сделать?
- Кофе налей. Да ничего мне не будет, не волнуйся. Я понял, как он среди ночи у нас оказался.
