Людмила Бояджиева - Умереть, чтобы жить

— Не дрейфь, самым опасным врагом был господин Лешковский, не знаю уж, под какой фамилией он здесь находился. Полиция о нас не знает. Антона Грюнвальда и русской Москвички не существовало — лишь их конспиративные, ложные двойники.

— Судя по тому, что нас ещё не задержали, ты прав, хотя не все так просто. И в России и здесь есть люди, которые не удовлетворятся трупом Лешковского. Они будут искать ниточки, ведущие к кладу.

— Ты говорил, что о золоте знали лишь вы двое. — напомнила Аня.

— Мы приняли все меры. Но так никогда не бывает, чтобы кто-то не вспомнил о пропавших миллионах.

— Может, и вспомнят. А пока — отдыхай. Пойди, старик, освежись, посмотри на восход солнца, небо, чаек, буревестников, лебедей… — Антон махнул в сторону светлевшего за окном моря. — Нам всем необходимо немного расслабиться и определить дальнейшие перспективы. А главное — заручится поддержкой народа. — Прошамкал Антон голосом Брежнева. А в завершении речи покинул каюту вместе с Аней.

31

Денис смотрел в пасмурное, все в клочковатых, быстро бегущих облаках небо. Рассвет был таким ясным, многообещающим — и вдруг полный мрак. Как, собственно, и в жизни… Что ж, придется начинать выкарабкиваться заново. Но как не просто! Все проблемы можно было бы решить, имея деньги. И затеять нечто грандиозное, настоящее, ради чего стоит выворачиваться наизнанку. А так… Жениться на голландской фермерше и сбивать сметану. Или на мужеподобной мадам из деловых кругов евростолицы. Неплохой, в сущности, вариант, в сравнении с недавно маячившей перспективой российской тюрьмы ли московского кладбища. Но для тайного обладателя сокровищ, смехотворно, издевательски-мелковато… Какие чудеса изворотливости он проявил, пробираясь сюда! Как бурлила энергия, что за перлы выдавал возбужденный мозг! Все напрасно, «комсомольское сердце пробито…»

Жизнь вдруг показалась Денису пресной, похожей на затянувшийся скучный фильм. К тому же раздражала эта парочка. Обнимаются, словно счастливые новобрачные в свадебном путешествии!.. Ухлопали Лешковского, упустили миллионы и хоть бы что… Полный бред.

— Эй, кэп! Умотался? Шагай спать — вторая смена. — В рубке появился Антон и завернутая в плед Аня. — Представляю, с каким наслаждением ты поджарил бы нас на медленном огне!

Передав руль Антону, Денис сел на откидной стульчик.

— Поджаривание дураков — трюк во вкусе Лешковского. Не люблю ужастиков. Предпочитаю «трудное кино», для интеллектуалов. Вот например, предлагаю такой реалистический сюжет: я женюсь на фермерше, займусь производством молочных продуктов или выращиванием редкого сорта спаржи. А на досуге буду писать научные трактаты — ну о-о-чень глубокие. Ведь как историк я подавал большие надежды. Получу Нобеля, зарежу фермершу…

— Вполне реальный сюжет. — Усмехнулась Аня. — Рада, что ты справился с горем. Потеря ворованного клада не такая уж трагедия. Барон Роузи тоже не рвет на себе волосы. У него в Ирландии кое-что есть — избушка в лесу… А вот я, честно говоря, вдруг пожалела об этих ваших сокровищах.

— Понятно! — Хмыкнул Денис. — На свежем воздухе пробудился жизненный аппетит.

— Да! Мне хочется визжать от радости. От веры в светлое будущее. И я хочу, ну просто ужасно хочу, чтобы это могло произойти и с другими, с теми, кто остался на нашей с вами, куда не крути, родине. Что бы какие-нибудь добрые ребята откопали ваш клад и подарили его всем! Не знаю, что это должно быть — строительство театров, помощь инвалидам, создание хосписов, детских санаториев, хороших больниц. Не знаю! Уверена в одном эти украденные у советских граждан миллионы должны вернуться людям, каждому, кому недостает тепла заботы и радости…

— Какое вдохновение! Какой полет мысли, милая. Мы обязательно создадим какой-нибудь благотворительный фонд, когда немного раскрутимся. А что? В общих чертах все уже продумано. — Антон принял позу экскурсовода, благоговейно застывшего у мирового шедевра. — Заселяюсь в свой домик, объявляю его родовым замком и превращаю в отель. Все аристократы давным-давно так делают. Для ресторана сочиню коронные блюда «Куропатка с хреном а ля Роузи» и «Сосиски московские „палец мертвеца“», «Яйцо общепитовское под майонезом». Готовить, конечно, будет сама баронесса.

— Нет уж! Для меня оставь, пожалуйста, место платной партнерши в дансинге. Там же будут танцы? Лет на двадцать, по крайней мере, от кухни избавлюсь. — Шагом модели, элегантно закинув за спину угол пледа, Аня прошла по палубе… — Ну как? — Подмигнула она зрителям.

— Сногсшибательно, — в один голос отозвались оба.

— Интересно, мне долго ещё придется ходить в одеяле? — помрачнела Аня.

— В одеяле и бриллиантах — ужасно. — Огорчился Тони. — Надо было беречь свою кружевную рубашечку — эта вещица поистине мемориального значения. Вот я — очень горжусь брюками! Узнаешь? Сдадим в музей Роузи. В них я извлек тебя из морской пучины. А для выхода на берег использовал те, что были от костюма, приготовленного к бракосочетанию — такие шикарные, черные! Но эти дороже. — Засунув руки в карманы, Антон изобразил памятник Маяковского. — «Я достаю из широких штанин…» Ой, ой-ё-ёй, натурально достаю… — Он медленно вытащил руку, в ней что-то блеснуло, поднялось в воздух, закачалось золотым маятником.

— Медальон… — Выдохнули Денис и Аня.

— Шид! — Антон хлопнул себя ладонью по лбу. — Перед вами редчайший экземпляр интуитивной одаренности. Антон Грюнвальд — феномен подсознательного авантюризма… Вообразите — еле живой от холода, тащу утопившуюся даму, вспоминаю свою первую любовь, увидав левое колено с поджившими царапинами и одновременно в этом сумбуре высоких чувств… Заметьте, совершенно механически, — засовываю в карман оборвавшуюся безделушку. Вот что значит хорошая воровская школа! Нет, нет, не смущайтесь, господа! Я старался учиться всему. А заодно — искусству облегчать карманы. Но этот случай был единственным, когда теория воплотилась в практику.

— Чудо… — Не верила глазам Аня.

— Натурально, чудо. Я же обещал! Разве ты не поняла, детка, что блестит у меня в руке? Иди-ка сюда. Вот так. — Антон застегнул на её шее медальон. — Дар Полночного Святого!

— Неплохая работа, ты удачливый малый, барон! — опешил Денис.

— Не вижу восторга, Энн… — Антон обнял зябко кутающуюся в плед девушку. — На твоей шейке — не какая-нибудь ювелирная фиговина с бриллиантами и сапфирами. Это свобода, путешествия, возможность шиковать, позволять себе экстравагантные выходки, благотворительность, капризы…