Анна Малышева - Западня

— Им дай волю — меня бы целый месяц сюда не пустили, — говорила она брату Тот закусывал и кивал:

— Правильно, правильно. А самому печати снять — греха не оберешься.

Зашла речь про милицейский произвол. Гости рассказывали случаи из жизни — в основном из жизни своих знакомых. Потом осиротевшая женщина принялась жаловаться на судьбу:

— Мало, что единственной дочери на старости лет лишилась, так меня еще и обчистили! Я им говорю — восемнадцать тысяч долларов украли! Они — ноль внимания! Спасибо, взяли хоть заявление, да что толку? Не найдут. Искать даже не будут. Еще и говорят — надо было в банке держать. Жизни учат, вместо того чтобы работать!

Что я — чужие деньги хочу присвоить?! Мои, кровные, пусть вернут, больше ничего не надо. Это же мой Сергей Иринке машину оставил, новенький «Форд». Она его продала.

Брат кивал:

— Я же лично ему эту машинку сосватал. Куколка, а не машинка.

Знакомые Ирины — их было немного, чувствовали себя неловко. В основном на поминки собралась родня погибшей — ближняя и дальняя. У этих людей были свои интересы, свои разговоры. Ирину они вспоминали как блаженненькую, ничуть не стесняясь того, что говорят о покойнице.

— Иринка дурочка, — ласково-пренебрежительно говорил какой-то дальний дядя. — Ты, Липка, говоришь, что она ключи держала у соседки. А дома прятала такую сумму! Ты бы хоть ей объяснила, что так не делают. Если уж у нее своего ума не было…

— Послушала бы она меня, как же! — плаксиво отвечала та. — В самом деле, дура! Вот прости меня господи — безголовая!

— Соседку-то хоть потрясли? — спрашивал тот же дядя. — Может, бабка и грабанула квартиру?

— Куда ей, она же совсем старая, больная, — высморкалась неутешная мать. — А вот внучок у нее, кажется, тот еще… Лет шестнадцати, вид наркоманский, худющий такой, зеленый… Я следователю сказала — вы их проверяйте!

— А они?

— Да черт их знает!

Родственники оживленно принялись обсуждать версию насчет соседей-грабителей. Обсуждали до тех пор, пока кто-то не вспомнил о пистолете:

— А эта игрушка у бабки откуда?

— Да мало ли, сейчас что хочешь можно купить! — возразил брат Ангелины Павловны. — Слушай, может, я сам с соседями поговорю? Если они бабки взяли, я с них стрясу!

Вскоре Иринины гости стали прощаться, но их не отпускали — полагается еще посидеть, куда это годится, надо еще раз выпить, помянуть.. Внезапно Ангелина Павловна схватилась за сердце:

— Ой, мама…

— Пить нельзя было, — мрачно сказал брат., Он был почти трезв.

— Я и не пила, только одну рюмочку…

— Тебе и рюмочку нельзя. Сильно хватает?

— Ага, будто клешней… — Она страдальчески сморщилась. — Да не сиди ты, глянь в аптечку, у Ирки были сердечные…

Он встал и выдвинул ящик стенки:

— Тут лекарств целая куча… Какие тебе?

— Давай сюда весь ящик!

Ангелина Павловна быстро выбрала нитроглицерин, сунула таблетку под язык и завела глаза к потолку. Наконец она отдышалась и с новым любопытством заглянула в ящик:

— Да тут добра, добра-то… От всех хворей. Гена, ты мне говорил, что у тебя малая плохо спит? У Ирки было шикарное снотворное, она мне показывала, такие фиолетовые бомбочки… И без последствий — вообще без последствий. Уснет как каменная. Американские. Сейчас я тебе презентую .

Она покопалась в ящике и удивилась:

— Нету Неужто все съела? Месяц назад показывала, меньше месяца даже… Говорила — шикарно, съел одну штучку — и через пять минут привет, уснул… Да где же они? Она шестьдесят баксов за них отвалила!

Ящик был перерыт, но шикарное средство не нашлось.

Ангелина Павловна удивлялась — она знала, что у дочери было много снотворных, она их покупала по рецептам, но использовала редко. А теперь в аптечке остался банальный димедрол, срок годности которого истек в восемьдесят девятом году.

— Черт-те что! — рассердилась она. — Ничего я тут найти не могу! Да еще Татьяна ко мне пристает, говорит, тут какая-то пепельница бронзовая была. Ну, будто я ее украла! С таким гонором мне это сообщает! Лучше бы замуж вышла, старая метелка! Везде ей надо нос просунуть!

Теперь Иринины знакомые стали прощаться чуть ли не одновременно. Их больше не удерживали, и те наконец вырвались из душной квартиры Во дворе они перевели дух, постояли еще несколько минут, покуривая и вяло переговариваясь. У всех остался какой-то нехороший осадок от этих поминок. Обсудили, как быть со спектаклем, на который так настойчиво зовет Татьяна. Решили — обязательно Надо идти. Даже те, кто сперва идти отказывался, сейчас переменили свое мнение. У всех появилось чувство, что эти поминки нужно чем-то загладить, перебить — иначе будет несправедливо по отношению к Ирине. Она заслужила, чтобы ее вспоминали по-другому — без пренебрежительных замечаний, без фальшивой жалости к «убогой», без копания в ее вещах и ее судьбе.

Вечером во вторник Татьяна позвонила Михаилу. Он услышал звонок не сразу — все заглушало улюлюканье сирены — залихватский, какой-то хулиганский вой. Он уже несколько раз испытывал свое приобретение. Сирену он купил в обеденный перерыв, из-за чего опоздал на работу — специализированный магазин находился довольно далеко от редакции, а машину он не мог себе позволить. Все сбережения он потратил на сегодняшнюю покупку. До зарплаты оставалось еще несколько дней.

Сирена стоила тридцать долларов, умещалась на ладони и с виду была больше всего похожа на карманный фонарик. Предназначалась она для дам, которые боятся нападения хулиганов. Стоит крепче сжать кулак, и раздастся этот нестерпимый звук Продавалось изобретение «на ура», несмотря на свою немалую цену. «Сейчас люди редко выглядывают из окон, если кто-то кричит, — пояснил Михаилу продавец. — А вот когда сирену услышат — выглянут, особенно автовладельцы. Все-таки спокойней на душе… Да и нападающий тоже пугается. Испытано, самые лучшие отзывы!»

Сирену он купил для Милены. Вчера после похорон он весь вечер ломал голову — как обезопасить девочку на спектакле, В том, что с ней попытаются рассчитаться, он почти не сомневался. Если грабил ели украли восемнадцать тысяч долларов и подозревают, что девочка может их выдать, — они будут до последнего отстаивать свою добычу. А что она может им противопоставить? Михаил за кулисы пойти не сможет — если он будет там мелькать, на Милену просто не решатся напасть. Ведь он во всеуслышание предупредил, что будет защищать потенциальную жертву. Ему придется остаться в зрительном зале. Наташа, правда, будет рядом, но когда нападут на девочку, она может оказаться на сцене. Ведь служанка появляется и в первом действии, и во втором, и в последнем. Милена — только во втором, в сцене гуляния. А значит, она почти все время спектакля будет беззащитна. Если бы склонить на свою сторону еще кого-то из актеров, чтобы присматривали за девочкой… Но было поздно выискивать самого надежного из актеров. И слишком рискованно. Кроме того, убийца явно выберет такое место для нападения, чтобы не попасться на глаза свидетелям. Иначе он просто не нападет. Значит, свидетелей быть не должно… Но тогда — кто спасет девочку?!