Нэнси Гэри - Слишком много подозреваемых

Беверли не удержалась и отпила из бокала. Но промолчала.

– Клио знала, что вы посещаете того же врача, что и она? – настойчиво переспросила Фрэнсис.

– А какая разница – знала я или нет? – Беверли отогнала движением верхней губы кусочек льда и отхлебнула еще.

Фрэнсис могла бы ответить, но не захотела. Очень важно было понять, насколько Клио тревожилась за свою «сокровенность» и как способна была прореагировать, узнав, что делит своего исповедника с другой, причем хорошо знакомой ей женщиной.

– А вы знали, что Клио посещает его?

– Нет, пока вы сюда не нагрянули как гром среди ясного неба и не просветили меня. Зачем вы повадились сюда? Приезжаете, когда вам взбредет в голову… Думаете, что я приложила руку к смерти Клио? Это вам надо?..

Беверли покачнулась, прислонилась плечом к дверному косяку. Ее рука так сильно дрожала, что лед в бокале опять стал позванивать.

– Все-таки разрешите мне войти, – попросила Фрэнсис. – Я отниму у вас немного времени.

Беверли посмотрела на бокал, где оставалось больше льда, чем напитка.

– Все равно надо пополнить запас освежительного. – Она криво усмехнулась. – От вас ведь не отделаешься, а зачем болтать стоя, когда можно сидя…

Помещение, куда они прошли, было тускло освещено люстрой, где все лампочки, кроме одной, отсутствовали. Обивка дивана, кресел и стульев из дорогой ткани и выбранная, бесспорно, со вкусом, выцвела и потерлась, кое-где вылезли пружины. На передвижном столике громоздились во множестве бутылки, многие из них уже пустые.

– Что вам предложить? – Беверли подняла к люстре бутыль из темного стекла, проверяя ее содержимое. – Тут еще полно джина.

Она щедро подлила себе в остаток виски джин.

– Если б у вас была водка, я бы выпила глоток, – сказала Фрэнсис.

Беверли исследовала взглядом бутылочную батарею.

– Кажется, этого тут нет. А чем ее можно заменить?

– Тогда я лучше воздержусь, – сказала Фрэнсис, хотя соблазн был велик. Ей предстоял еще час за рулем, прежде чем она окажется в своем доме.

– Вообще-то стыдно пить в одиночку, – призналась Беверли и, беспомощно разведя руками, опустилась на диван.

Фрэнсис устроилась в кресле, и они провели в молчании несколько минут.

– И что вам надо знать обо мне? По-моему, вам и так все известно.

Беверли смотрела в потолок, на свою ущербную люстру и улыбалась бессмысленной пьяной улыбкой.

– Какая кошка пробежала между вами и Клио?

– Вот уж этого вопроса я не ожидала. Что мне на него ответить? В стиле, принятом в Саутгемптоне, – коротко и уклончиво или правдиво? Вам же нужна истина, пусть и уродливая. Ведь так?

Фрэнсис поняла, что ее спрашивают лишь риторически, и молча ждала дальнейших признаний.

– Мой супруг Дадли и ваш папаша очень… очень дружили. Вы, может, этого не знаете, но Дадли был бухгалтером Ричарда до того, как тот свалился от инсульта. Личным бухгалтером, заметьте. И бухгалтером «Пратт Кэпитал». Таким образом, они знали всю подноготную друг о друге, но предавать друг дружку не собирались. А такое крепкое товарищество – великая вещь. Молодому человеку вроде вас вникнуть в это трудно.

Фрэнсис после этих слов стало грустно. Кого из своих знакомых или коллег она могла причислить к узкому кругу «товарищей» – разве что Умника и Сэма. Всех друзей молодости она оставила на Манхэттене, оборвав и с городом, и с ними все связи.

– Ваш отец ни разу не заикался о разводе с вашей матерью. Даже не известил нас, ближайших друзей. Получилось так, что вот вроде бы ваша мать здесь, а вот ее уже нет и в помине. Это трудно понять, но ваш отец предпочитал все интимное…

– Сокровенное? – уточнила Фрэнсис.

– Можно сказать и так… сокровенное держать в себе. Он человек закрытый. И ваша мать исчезла… пропала… растворилась в воздухе, и вы, две девочки, вместе с нею…

Беверли устроилась поудобнее, сбросила домашние туфли, и они со стуком упали на вытертый ковер, застилающий пол.

Беверли, входя во вкус, продолжала монолог, который редко кто соглашался выслушивать:

– Когда мы с Дадли первыми поселились здесь, Саутгемптона как такового вообще не существовало. Никаких дворцов, никакой вооруженной охраны. Такое тихое, консервативное местечко. Все были женаты, одиночек тут не наблюдалось. Правда, треть жен не перешагнула еще за тридцать, а мужья уже за шестьдесят, но молодое поколение вырастало здоровым и благополучно спаривалось, рожая новое потомство. Развод ваших родителей был для всех чрезвычайным событием.

Фрэнсис охотно с ней согласилась. В школе, которую она посещала, кроме нее, других детей с разведенными родителями не было.

– Когда ваш отец женился вновь, здешняя публика поначалу не приняла Клио. Она была чужой, и, может быть, я единственная раскрыла ей объятия. Люди знали вашу мать и ту, что сменила ее, встретили… не то чтобы сурово… я бы выбрала словечко погрубее. Ну а мы с Дадли радовались, что Ричард опять счастлив и что счастье принесла ему Клио. В первые годы их брака мы часто общались. Даже вчетвером однажды мотались на Бермуды на турнир по гольфу…

Беверли заглянула на дно бокала, словно увидела, как оттуда всплывают картины прошлого.

– Я помню, как однажды вечером Ричард и Клио опоздали к ужину. Они спустились раскрасневшиеся, а Клио вообще еле дышала. Они занимались любовью, да так, что забыли обо всем на свете. В тот вечер на Клио было бледно-розовое платье, узкое и короткое… Явно выбрала его второпях, но оно так ей шло… именно после пары часов любви… Даже годы спустя, когда все супруги изрядно поднадоедают друг другу, такого с Ричардом и Клио не случилось. Они оставались самой счастливой влюбленной парочкой на свете.

Обсуждение интимных сторон жизни отца во втором браке не входило в планы Фрэнсис. Она увела разговор в прежнее русло:

– Когда же вы с Клио поссорились?

– А да!.. Меня что-то занесло не туда. Со мной такое бывает… – Беверли опять залилась хриплым смехом. – Дело в том, что у нас с Дадли все покатилось под откос. Сперва из-за нашей дочурки Дейдры, которая почему-то окрысилась на меня, хотя именно Дадли решил ее отправить в закрытую школу. А его ужасная энфизема совсем ухудшила положение. Хотя вроде бы болезнь должна была нас сплотить. Доктора, уход… все такое. Я стала больше ценить его, поняла, что могу его потерять. Я делала все, что могла, но трещина в наших отношениях, появившаяся раньше, не зарубцевалась. Дадли дошел до такой точки, когда ему уже требовалась только сиделка, а не жена. Я к тому моменту уже ни на ту, ни на другую роль не годилась.

Вот и возникла мысль, что нам лучше расстаться.

– У кого? У вас или у него?

– Я сказала Дадли, что хочу развестись. Он изобразил удивление, будто не догадывался, что нас уже ничто не соединяет. Он умолял меня не покидать его. Он выглядел так жалко.