Кейси Марс - Молчаливая роза

— Наверно, вам будет приятно знать, какую радость приносят Алексу занятия с мисс Джеймс. Сначала я была от этого не в восторге, но он так любит рисовать…

Джонатан медленно обернулся и пристально всмотрелся в ее лицо.

— Мисс Джеймс? — тихо спросил он. Челюсти сжались так крепко, что было трудно произнести хоть слово.

— Да. Линн Джеймс, та женщина, которую вы прислали учить Алекса рисованию.

— Девон Линн Джеймс?

— Да.

— Как… — Усилием воли он заставил себя успокоиться. — Как вы узнали, что именно я послал ее?

— Ну, она сама так сказала… и предъявила документы. Очень убедительные. Да и Алекс сразу узнал ее.

— Понимаю…

Седые брови миссис Ливингстон сошлись на переносице.

— Что-то не так? Я думала, все в порядке. Конечно, мне следовало для страховки позвонить, но я не хотела отрывать вас по пустякам. Я… я ведь знаю, как вы заняты.

В первый раз он видел ее оправдывающейся. Будь Джонатан не так взбешен, это зрелище могло бы доставить ему наслаждение. Он глубоко вздохнул и разжал стиснутые кулаки.

— Все нормально, миссис Ливингстон. По крайней мере, пока. Однако не удивляйтесь, если мисс Джеймс неожиданно перестанет приходить.

— Не понимаю…

— Я тоже. — Он стиснул зубы. — Но очень скоро пойму.

Джонатан забрался в лимузин и в сердцах громко хлопнул дверью. Схватив вмонтированную в панель телефонную трубку, он быстро выяснил номер управляющего рестораном «Ле Бернарден», нажал на нужные кнопки и нетерпеливо принялся ждать ответа.

— Хелло, говорит Джонатан Стаффорд. Боюсь, я не смогу воспользоваться заказанным у вас на вечер столиком… Да, я понимаю, однако через полчаса прибудут мисс Даттон и мистер Каммингс. Я прошу вас передать им мои сожаления, послать бутылку «дом периньон», поздравить мисс Даттон с днем рождения, предупредить, что обед оплачен, и прислать мне счет. Да, еще передайте, что завтра в десять утра я буду ждать либо одного из них, либо обоих у себя в кабинете.

Когда на том конце провода подтвердили, что все будет исполнено, Джонатан дал отбой и сунул трубку на место, сделав это немного резче, чем обычно. Будь она проклята! Черт бы ее побрал!

Остановившись у подъезда кирпичного дома на Семьдесят восьмой, он выскочил из машины, пересек тротуар и нажал на кнопку интеркома.

— Я уже выхожу, — ответила Девон. Голос ее был едва слышен из-за помех.

— Мне нужно подняться на минутку. — Он пытался говорить спокойно, но удавалось это с трудом.

— Ладно, я открываю.

Джонатан услышал щелчок, настежь распахнул тяжелую деревянную дверь и поднялся на второй этаж, шагая через две ступеньки. Он занес кулак, чтобы изо всех сил замолотить в дверь, но опомнился и постучал твердо, но вежливо. Надо было, чтобы его впустили. Впрочем, он все равно войдет, пусть даже для этого придется сломать дверь…

Девон стояла в прихожей и улыбалась.

— Я почти готова. Осталось только надеть пальто.

Мисс Джеймс была прелестна. Черный, отделанный жемчугом вечерний костюм с юбкой намного выше колен делал ее чертовски сексуальной. Стаффорд вспомнил, как эти красивые длинные ноги обхватывали его, какими твердыми были ее маленькие груди, когда она билась под ним в постели, вспомнил ее распухшие от поцелуев губы и чувства, которые он испытывал, овладевая ею. Чресла Джонатана судорожно сжались, и то, что он все еще хотел ее — даже в эту минуту, прекрасно зная, что она сделала, — заставило его вскипеть от гнева. Ярость вырвалась наружу.

— Пальто тебе не понадобится, — грубо сказал он, заставив Девон остановиться на полдороге к шкафу. — Мы никуда не идем.

— Не идем?

— Нет.

— А почему? — Выражение лица Девон тут же изменилось. Она воинственно шагнула ему навстречу.

— Потому что я сделал ошибку, заехав по дороге в больницу. У меня был короткий, но весьма насыщенный разговор с миссис Ливингстон. Уверен, вы с ней хорошо знакомы.

Девон превратилась в глыбу льда. Она знала, что рано или поздно это случится, но все еще, как последняя дура, молилась, чтобы этого не произошло. Она вздернула подбородок и бесстрашно посмотрела в его горящие серебряным блеском глаза.

— На самом деле вовсе не так хорошо. — Она изучала лицо Джонатана и в каждой его черте видела приговор. Челюсти были сжаты, губы сошлись в ниточку, и все же ее еще влекло к нему, как никогда не влекло ни к кому другому.

— Как ты могла? — спросил Стаффорд, стремительно шагнув навстречу и чуть не столкнувшись с ней.

До сих пор ей не приходилось видеть его таким — мрачным, гневным и совершенно недосягаемым. Она даже слегка испугалась.

— Как ты могла, видя, что ребенок прикован к креслу, все это время мечтать устроить ему допрос?

— В-все было совсем не так… — попятилась она.

— Не так? — Джонатан подступал ближе, ближе, пока не подошел вплотную и не прижал ее спиной к стене. Горячее дыхание Стаффорда опалило ей щеку.

— Я вовсе не собиралась причинить ему вред. Да и не смогла бы сделать ничего подобного.

Он только фыркнул.

— Да ты на что угодно готова, лишь бы раскопать жареные факты для своей паршивой книжонки!

— Это неправда.

— Правда, правда! Ты чуть не с кулаками набрасывалась на каждого, кто пытался уговорить тебя помолчать. Ты называла меня безжалостным — тут его рот скривился в желчной улыбке, — а сама… Нет, радость моя, отныне между нами все кончено.

Видя в его глазах холодное бешенство, Девон поняла, что надежды нет.

— Я уже говорила, это не так. Я только хотела поговорить с ним. Я знала, что ты никогда не согласишься на это. Я… я должна была что-то сделать.

Сильные смуглые руки схватили ее за плечи и прижали к стене.

— Если бы ты была мужчиной, я не оставил бы на тебе живого места.

Девон судорожно проглотила слюну.

— Но я не мужчина. Я женщина.

Стальные глаза Джонатана смерили ее суровым взглядом. Этот ледяной взгляд был полон презрения. Презрения… и чего-то еще.

— Да уж… Этого у тебя не отнимешь. Потому-то я и оказался таким дураком!

Девон задохнулась, ощутив на своих губах жадные, злые, жестокие губы. Он хотел причинить ей боль, наказать ее. Девон пыталась вырваться, но Стаффорд сжал ее лицо обеими ладонями, закинул его назад, крепко прижался к девушке и вонзил ей в губы язык. Она ощущала каждый его напряженный мускул, каждое сухожилие и все же чувствовала, что руки Стаффорда не причиняют ей боли. Несмотря ни на что, они оставались нежными. Позабыв обо всем на свете, Девон начала страстно отвечать на его поцелуи.

Хватка Джонатана оставалась крепкой, но неуловимо изменилась: в ней появилось что-то неотступное, неотвратимо властное. Девушка ощущала влажное тепло его губ, жадные удары горячего языка и отвечала ему с той же жадностью. В висках стучала кровь, сердце колотилось так неистово, что готово было разорваться, в венах бурлило пламя страсти.