Норма Бейшир - Время легенд

— О, Боже, папочка… — выдохнула она.

— Кость не задета, — успокоил он ее. — Господи, да ведь не первый же раз.

— Сколько крови… — Она лилась на них обоих, оставляя алые пятна на одежде.

— Черт! — выругался Николас, отползая по полу.

— Что случилось? — повернула голову Джейми.

— Патроны кончились, — прерывистым шепотом ответил он, шаря в темноте в поисках другого оружия.

— Возьми мой! — приподняв голову, она увидела, что прямо на нее смотрит дуло ружья ливийца. Инстинктивно она нажала курок пистолета, который все еще сжимала в руке, и почувствовала толчок отдачи. Ливиец пошатнулся, и она услышала, как он свалился на землю.

В это мгновение мотор потрепанного грузовика снова взревел, и машина ринулась прочь с невообразимой для себя скоростью.

— Прикрой нас сзади! — прокричал Форрестер Николасу.

— Езжайте, прикрою! — Николас продолжал стрелять, пока машина петляла по ухабам.

Джейми вновь подползла к отцу. Потеряв много крови, он теперь терял и сознание. Недолго думая, она оторвала полоску от своего подола и начала туго бинтовать ему руку, чтобы остановить кровь.

«Боже мой, папочка, — думала она, пытаясь остановить неутихающее кровотечение. — Пожалуйста, не надо, только не сейчас, когда я наконец-то нашла тебя!»

Вашингтон, вторник, 15 апреля, 10.56 утра

Гарри Уорнер не уходил из своего кабинета всю ночь. Глядя сейчас на экран переносного телевизора, он терялся в догадках, успели ли они выбраться. Если, конечно, вообще встретились.

По сообщениям газет, радио и телевидения, больших разрушений в городе и серьезных потерь среди гражданского населения не было. Уничтожению подверглись ливийские военные сооружения и тренировочные базы террористов. Расхождения были в сообщениях о характере и степени разрушения здания французской дипломатической миссии в нижней части Триполи. Не было точных сведений и о жертвах, как не было известно и о том, где находится Каддафи и что с ним. О нем не было ни слуху ни духу с начала налета, вот уже шестнадцать часов, и на радиоволнах все чаще возникали версии о его гибели. Сообщали, что ливийцы подбили три американских самолета и расправились с летчиками, но Пентагон опровергал эти сообщения ливийской стороны, утверждая, что они недосчитываются только одного истребителя.

Да где же они, черт побери, не находил себе места Уорнер.

Ливийская граница, 15 апреля, вторник, 23.15 вечера

— Надо скорее в больницу, — озабоченно сказала Николасу Джейми, не сводя глаз с отца.

Пульс у него едва прощупывался, он метался в бреду и явно был в шоке.

— Мы уже почти добрались, — стараясь успокоить ее, сказал Николас. — Осталось совсем немного.

Джейми посмотрела на него в темноте расширенными от страха глазами.

— Боюсь, он уже не может больше ждать.

Вдруг машина, урча, остановилась, и они услышали голоса. На секунду Джейми показалось, что ее дыхание остановилось. Только не это, подумала она, сердце готово было выпрыгнуть у нее из груди. Пожалуйста, Боже, не дай пережить все это снова.

Двое мужчин — оба вооруженные — обошли машину и заглянули внутрь. Джейми похолодела, столкнувшись с ними глазами, спрашивая себя в страхе, чего они хотят, что они собираются сделать с ними. Дрожащими пальцами она нащупала в темноте свой пистолет.

— Джейми, сними платок! — приказал Николас.

Она ошеломленно перевела глаза на него.

— Что?

— Сними платок — покажи, что ты американка!

Она словно оцепенела, и он сам размотал платок на ее голове, из-под которого ей на плечи упали длинные рыже-каштановые волосы. Вооруженные незнакомцы переглянулись. Быстро переговорив о чем-то друг с другом по-арабски, они удалились.

— Это тунисцы, — прошептал Николас.

Джейми с облегчением вздохнула, когда Рашид вновь завел мотор и видавшая виды машина пересекла границу Туниса.

Наконец-то они были в безопасности.

Глава 29

Висбаден, Западная Германия, суббота, 19 апреля, 15.35 дня

— У него все в порядке, — сказал врач в госпитале военной базы США в Германии. — Конечно, крови он потерял много, ему надо хорошенько отдохнуть, и он снова будет как огурчик.

— А когда он сможет покинуть госпиталь? — спросила Джейми, беря за руку Николаса.

— Завтра, — сразу ответил доктор. — Я подпишу все документы утром.

— А сейчас можно с ним повидаться? — спросил Николас.

— Разумеется.

Врач отошел в сторону и пропустил их в палату.

Линд, казалось, спал. Джейми присела в кресло около кровати, Николас стал рядом, положив руки ей на плечи. Она вглядывалась в лицо отца. Только теперь, после потрясений, пережитых в Ливии, она наконец-то осознала, что нашла его, что вот он, рядом, живой.

— Где Джек?

Джейми удивилась.

— Папочка… я думала, ты… а ты, значит, не спишь?

— Я проснулся, когда вы вошли, — слабым голосом сказал он. — Так где же Джек?

— Уехал сегодня утром, — ответил Николас, — к себе в Бельгию. Сказал, что мы с Джейми надоели ему, что ему надо взбодриться.

Линд не мог не улыбнуться.

— Ох уж этот Джек, любит напускать на себя хладнокровие в таких обстоятельствах! — Он помолчал. — Когда мне позволят катапультироваться из этого чертова медицинского гнезда?

— Завтра, — с готовностью ответила Джейми. — Доктор сказал, что утром подпишет все бумаги.

— А мне бы хотелось прямо сейчас.

— И мне, — согласилась Джейми. — Вот когда мы вернемся в Нью-Йорк…

Он поднял руку, прерывая ее.

— Я не собираюсь возвращаться в Нью-Йорк, принцесса, — тихо сказал он.

Потрясенная, она смотрела на него, не зная, что сказать.

— Но я думала… — начала она жалобно.

Он взял ее за руку.

— Я знаю все, о чем ты думаешь, принцесса, — сказал он. — Мне нужно было предупредить тебя заранее.

— После стольких лет разлуки, папочка? Ведь я ждала так долго! — Голос у Джейми дрожал, она едва не плакала. — Я так надеялась, что ты поедешь с нами домой…

— Да, я позволил тебе поверить в это. Вот в чем моя ошибка. — Он задумался. — Послушай, принцесса… Последние дни я валялся здесь и все время думал. Думал о тебе и о том, как я виноват перед тобой.

Она энергично замотала головой.

— Ни в чем ты не виноват…

— Дай мне закончить, — твердо сказал он. — Я плохо с тобой поступил — оставив тебя так внезапно, да еще с такими представлениями, каким не в силах соответствовать ни один другой мужчина.

— Папочка, я…

— Ты всегда считала меня необыкновенным человеком, да?