Норма Бейшир - Время легенд

В отдалении слышалось уханье снарядов противовоздушной артиллерии, небо прочерчивал трассирующий огонь. Город заволакивал дым от рвущихся бомб и пылающих домов. Повсюду как из-под земли замельтешили солдаты Революционной гвардии Каддафи.

Когда дребезжащая, разваливающаяся на ходу машина вырвалась, наконец, из запруженного людьми и автомобилями города, Форрестер приник к окулярам бинокля, пытаясь разглядеть, что происходит к западу от Триполи.

— Ничего не видно, — доложил он остальным, — сплошной дым.

Машину трясло на ухабах, да еще при каждом новом взрыве земля содрогалась под колесами. Рашид искусно лавировал среди каменных груд, направляя машину прочь от города. Закутанная в теплое одеяло Джейми, сидя на заднем сиденье, наблюдала, как Николас перезаряжает револьвер. Отец крутил портативный приемник, безуспешно пытаясь оживить его и выжать из него хоть какой-то звук.

— И почему все всегда упирается в такое дерьмо? — в сердцах пробормотал он.

Наконец старый приемник заговорил, на фоне ужасающих помех они расслышали мужской голос, быстро говорящий по-арабски.

Николас отложил револьвер, который только что перезарядил, и нагнулся вперед, напряженно вслушиваясь.

— Что он говорит? — спросил он.

— Город сильно не пострадал, — перевел Линд. — Но главный военный аэродром разрушен и морская тренировочная база тоже, разбиты казармы Азизья. — Он замолчал, продолжая вслушиваться. — Взрыв произошел на ракетном складе в Бенгази.

— А что с Каддафи? — спросил Форрестер. — Удалось добраться до этого ублюдка?

— О нем ни слова, — ответил Линд. — Резиденция разрушена, но неизвестно, есть ли там убитые или раненые.

— Кто-то должен шлепнуть этого гада, — сердито проворчал Форрестер.

Рашид пытался извлечь из машины все, что можно было, учитывая ее состояние и плохую дорогу, с удивительной виртуозностью. Форрестер держался за свое сиденье обеими руками, а сзади Линд, Джейми и Николас держались друг за друга.

Глядя на дочь в темноте, Линд устало улыбнулся:

— Что за черт дернул тебя ехать сюда, а?

— Как только я узнала, что ты жив, я решила, что должна повидаться с тобой, — недолго думая, ответила Джейми.

— Не проще ли было послать Джека за мной и повидаться в более тихом месте?

Джейми улыбнулась в ответ.

— И пропустить такое удовольствие?

Впервые за все это время отец расхохотался.

— Да, ты моя дочь, это точно, — признал он. — Да поможет тебе Бог!

Ливийская пустыня, вторник, 15 апреля, 3.25 утра

Воздушный налет продолжался двадцать минут. Еще пятнадцать минут после этого грохотала артиллерия. Машина тарахтела по пустыне, Линд время от времени ловил сообщения радио. Разрушения военных сооружений в Триполи и Бенгази оценивались как сильнейшие. Несколько членов семьи Каддафи были ранены во время бомбардировки резиденции президента, среди пострадавших была и его новорожденная дочь. По всей стране ливийцы требовали немедленного возмездия «свирепым американским захватчикам».

— Как они могут стоять за этого маньяка? — громко спросила Джейми. Рашид рассмеялся.

— Они считают его настоящим героем, — ответил он на ломаном английском. Но плохое знание языка подвело его: вместо «hero»[7] он произнес «zero».[8] Николас поправил его, а Джейми заметила:

— А мне кажется, что Рашид выразился совершенно точно.

— Передают, что три самолета американских ВВС подбиты, пленных летчиков ливийцы уничтожили, — сказал Линд, услышав по радио новую информацию.

— Этому можно верить? — спросил Николас.

Линд устало улыбнулся.

— Не больше, чем прочей пропаганде этого мерзкого режима, — угрюмо сказал он. — Тем не менее, рисковать нельзя. У нас один-единственный выход — добраться до Туниса так быстро, насколько позволит эта развалюха.

— Это будет совсем не так скоро, — заметила Джейми, кладя голову на плечо Николасу.

— Не обижай ее, — отозвался он. — Это все, что у нас есть, ты же знаешь.

Линд смотрел на нее, откинувшись на спинку сиденья, чтобы немного передохнуть.

— Так вы… собираетесь жениться на моей дочери, да? — спросил он с лукавой усмешкой.

— Немедленно, как только выберемся из этой дьявольской заварухи, — ответил он.

— И сумеете совладать с ней? — поднял брови Линд.

— Придется помучиться, — весело рассмеялся Николас.

Все разговоры оборвались, когда грузовик внезапно остановился посередине пустыни.

— Тихо! — буркнул Форрестер отрывисто Линд напялил свой тюрбан. Джейми принялась заталкивать под платок свои непослушные рыже-каштановые волосы. Только Николас, чьи черные волосы — хотя и при голубых глазах — делали его похожим на араба, не шелохнулся.

Их машину окружили. Отовсюду сбегались бойцы Революционной гвардии, размахивая оружием. Линд незаметно вытащил свой револьвер. Откинувшись в темноту кузова, Джейми сжимала в руке под своими экзотическими одеждами гладкую, холодную сталь пистолета, который ей дал отец, даже не зная, сможет ли она в минуту опасности воспользоваться им. Они безмолвно слушали, как Форрестер и Рашид переговариваются с солдатами по-арабски. Слов Джейми не понимала, но по тону чувствовала, что беседа накаляется. Она открыла было рот, чтобы сказать что-то, но Николас приложил палец к губам, делая ей знак замолчать. Потом он взглянул на Линда, тот кивнул ему. Вынув свой револьвер, Николас передвинулся в кузове машины.

Снаружи голоса все повышались, в них явно слышалась ярость. Линд быстро подполз к дыре в парусине и посмотрел, что делается снаружи. Джейми поразилась, как он проворен для своего возраста. Николас занял боевую позицию. Джейми все еще поглаживала сталь пистолета, по-прежнему сомневаясь, сумеет ли она им воспользоваться. Было слышно, как Рашид спорит с кем-то, в ком Джейми безошибочно угадывала араба. Она медленно подняла пистолет.

Первый выстрел прозвучал.

И как цепная реакция поднялась стрельба. Рашид и Форрестер открыли огонь из «М-16», ливийцы тоже вскинули автоматы. Линд с Николасом стреляли по солдатам, заходившим с тыла. Вдруг отец Джейми откинулся назад, зажимая правую руку у предплечья. Джейми подползла к нему, а Николас прикрывал их огнем.

— Все нормально, принцесса, — сказал он ей, когда она разорвала рукав его балахона, чтобы осмотреть рану.

— О, Боже, папочка… — выдохнула она.

— Кость не задета, — успокоил он ее. — Господи, да ведь не первый же раз.

— Сколько крови… — Она лилась на них обоих, оставляя алые пятна на одежде.